И танки наши быстры

Опять зазвонил телефон.

– Это живой уголок? – спросил нетвердый голос Айвазовского. – Скажите, пионерка Петрова сегодня всем дает?

Бурцева отчего-то покоробил веселый тон друга.

– Ты чего звонишь? – спросил он.

– Анекдот хотел рассказать. Патрикеич тут газету купил…

– Ну?

– Два новых русских сидят на соседних горшках в туалете. Один другого спрашивает: «А вот ты как думаешь, тужиться – это умственная работа или физическая?» А другой отвечает: «Конечно умственная! Была бы физическая, я бы человека нанял!» – с подачей закончил Айвазовский и сам рассмеялся.

– Я это уже слышал.

– Слышал? Тогда другой. Мужик стоит посреди Аничкова моста на Невском проспекте и писает в Фонтанку. Подходит милиционер: «Вы что? Сдурели?» – «А что, немцу можно, а русскому нельзя?» – «Что вы несете? Какому немцу?» – «А вон на памятнике с лошадью внизу написано: „Отлил барон фон Клодт“.

– Это я тоже слышал.

– Тогда еще. Случилась у Красной Шапочки первая менструация…

– Слушай, ты чего звонишь? – перебил его Бурцев.

– Просто так. Проверка связи, – заявил пьяный Айвазовский. – Ну как там это… твой пингвин?

Бурцев не ответил.

– Вам, я слышу, уже весело… – заметил он.

– А нам всегда весело. И вообще, чего грустить? Пообедали, выпили… Сейчас в баню пойдем. А потом в пейнтбол играть. Или наоборот.

– Молодцы! – язвительно сказал Бурцев.

– А что такое? – удивился Айвазовский.

– Да ничего. Как дети малые. Здесь поиграть. Там поиграть.

– А что еще делать? Ведь выходной же! Делать-то нечего!

– Хоть бы с ребенком своим позанимался. Научил бы его чему-нибудь.

– А зачем? Он и так растет, как курс доллара. И вообще, чему я могу его научить? В бане париться? Так еще рано…

– А люди, между прочим, на лыжах с детьми ездят… В театры с ними ходят. Книжки читают. Или концерты благотворительные дают!… Для детей-сирот. Это, чтоб ты знал, такие дети, у которых родителей нет.

Айвазовский молчал почти целую минуту.

– Ты чего это, Бурцев? – тихо спросил он нетвердым голосом. – Заболел?

– Нет. Не заболел.

– А что?

– Да ничего!

Айвазовский опять некоторое время молчал. Потом возмутился:

– А ты на себя-то посмотри! Тоже мне, воспитатель Макаренко! И вообще! Что ты на меня орешь? Я, что ли, виноват, что ты купил этого дурацкого пингвина?

– Да при чем здесь пингвин?! – прокричал Бурцев. – Пингвин здесь абсолютно ни при чем!

Он хотел еще много что сказать. Но не сказал. Какой смысл разговаривать на серьезные темы с пьяным человеком?

– Мы, если помнишь, тебя отговаривали! – заметил напоследок друг.

– Помню, – коротко ответил Бурцев. И повесил трубку.