И в середине тебе станет легко

Но если здесь тоже объективно рассмотреть происходящее, мы обнаружим, что этот некто говорит тут только о себе, а вера, которой он требует, это в конечном итоге вера в него самого. Тем самым он ставит себя выше не только своих приверженцев, но и выше провозглашенного им Бога, поскольку утверждает, что никого другого Бог подобным откровением не озарит, что все другие поэтому от подобного откровения отстранены и что Бог сам должен на веки вечные этому откровению подчиниться. Поэтому в первую очередь религии откровения нуждаются в просвещении и очищении.

Религиозное сообщество

Если теперь внимательно проследить за религиозным развитием отдельного человека, наше внимание обратит на себя тот факт, что его религиозное чувствование, вера и деятельность начинаются с его связи с семьей. Таким образом, первые религиозные представления задаются человеку семьей. Раньше религия принадлежала к числу тех усло-

191

вий, выполнение которых давало право принадлежать к семье. Его нарушение воспринималось как отпадение от семьи и влекло за собой соответствующую кару. Поэтому раньше — а отчасти и сегодня — отпадение от религии семьи воспринималось не столько как отпадение от религии, сколько как отпадение от семьи, и связывалось со страхом потери права на принадлежность. При более глубоком рассмотрении обнаруживается, что этот страх никак не связан с содержанием религии, поскольку он сходным образом проявляется в семьях, принадлежащих к разным религиям, независимо от их учения и практики. Он переживается слабее или сильнее в зависимости от того, насколько серьезно семья относится к своей религии. То же самое относится и к так называемой арелигиозной позиции, и к позиции атеистической. Они тоже являются обязательными — в той степени, в какой являются условиями сохранения права на принадлежность к семье.

Эти религии являются религиями группы. Своей религией группы часто отграничивают себя от других. Благодаря ей они чувствуют себя выше других групп и стремятся за счет других расширить влияние своей религии и своей группы. Иногда они оправдывают религией угнетение других групп. С аналогичным религиозным пылом отстаиваются и некоторые политические убеждения, и влияние они имеют аналогичное.

Эти группы являются неким расширенным «Я» и действуют как расширенное «Я». Поэтому групповая религия в еще большей степени является религией «Я». Для такой групповой религии «Я» речь идет не только о том, чтобы овладеть скрытой действительностью, но и о власти над другими людьми и группами.

Естественная религия

И все же внутри различных религий имеет место выходящая за рамки привязанности к семье и группе глубокая лич-

192

ная набожность, хотя и уважающая внешние требования из верности к собственной группе, но внутренне намного перерастающая их содержания. К примеру, мистические течения в христианстве и исламе близки друг другу настолько, что различий между религиями, из которых они происходят, словно бы и нет.

Следовательно, над тем, что разделяют традиции, содержания веры и религиозные ритуалы, есть религиозный опыт и религиозная позиция, которые являются личными, не зависящими от религии группы. Они связаны с общим для всех людей познанием мира и тех пределов, которые он для нас устанавливает. Поскольку эта религиозная позиция одинаково доступна каждому, ее можно назвать естественной религией. Ей не нужны ни учение, ни практика. В противоположность другим религиям здесь нет превосходства одной религии над другими, нет притязаний на власть, нет пропаганды. Здесь каждый сам по себе. Поэтому естественная религия объединяет там, где другие разъединяют.

Естественная религия — это личное достижение, и может быть, наивысшее. А какого рода это достижение, я покажу на примере зарождения философии. Первым философам, о которых известно на Западе, удалось внутренне отказаться от представлений о человеке и природе, доставшихся им от предыдущих поколений, и отдаться действительности, такой, как она перед ними лежала, без оговорок и страха. Первое, что они при этом испытали, было удивление, что что-то есть. Что жизнь возникает из чего-то, что остается скрытым, и что она снова в это скрытое опускается. Это удивление перед лицом реальности, какой она себя являет, есть благоговение перед тем, что есть, без желания этого избежать или как-то истолковать. Это смирение перед тайной — без желания знать больше, чем она сама нам показывает. Это согласие с теми границами, которые устанавливает для нас познаваемая действительность — без желания их уничтожить или переступить. И это в высшей степени религиозно, но при этом естественно и смиренно.

193

Религия как бегство