И в середине тебе станет легко

Тут Иисус взглянул на своих слушателей и спросил: «Так кто из них двоих скорее исполнил волю моего Отца?»

Точный номер рукописи я, к сожалению, позабыл.

96

Приговор

Умер один богач и, оказавшись перед вратами рая, постучался и попросил, чтобы его впустили. Апостол Петр открыл ему и спросил, чего тот хочет. Богач ответил: «Мне бы номер люкс с хорошим видом на землю, каждый день мои любимые блюда и свежую газету».

Петр начал было возражать, но когда богач стал проявлять нетерпение, он отвел его в номер люкс, принес ему его любимые блюда и свежую газету, обернулся еще раз и сказал: «Через тысячу лет я вернусь!» — и закрыл за собой дверь.

Через тысячу лет он вернулся и заглянул в дверное окошко. «Ну, наконец-то ты здесь! — воскликнул богач. — Этот рай чудовищен!»

Петр покачал головой. «Ошибаешься, — сказал он, — здесь ад».

Ослепление

Приобрел как-то цирк белого медведя. Но поскольку нужен он был только для привлечения посетителей, его заперли в клетке. И клетка эта была настолько тесна, что даже повернуться там было негде, так он и ходил все время — два шага вперед и два назад.

Прошло много лет. Циркачам стало жаль белого медведя и они продали его в зоопарк. Там его ждал большой просторный вольер. Но и тут он никогда не проходил больше двух шагов вперед и двух назад. И когда однажды другой белый медведь спросил его: «Почему ты так делаешь?» — тот ответил: «Просто я так долго был заперт в тесной клетке».

Готовности смотреть часто препятствует то, что дурное для нас мы воспринимаем как надлежащее и переживаем как не-

97

виновность; а вот необходимость смотреть на то, что показывает нам решения, означает для нас предать некий порядок и переживается нами как вина. В этом случае созерцание подменяется внутренним образом, и то, что уже позади, продолжает оказывать свое воздействие, будто оно по-прежнему здесь. Иногда внутренний образ возникает только на почве услышанного и создает порядок, основанный лишь на одном представлении. Готовность смотреть в этом случае заменяется на слушать, истина — на произвол, а знание — на веру.

Любопытство

Один человек спросил своего друга: «Ты что-нибудь понимаешь в одержимости?»

«Возможно, — сказал друг, — а в чем, собственно, дело?»

«Я был с женой у одной ясновидящей, и она сказала жене, что в нее вселился бес. Что мне теперь делать?»

На это друг ответил: «Кто ходит к таким людям, так тому и надо. Потому что это ты сейчас одержим, но одержим своим внутренним образом, и так быстро ты от него теперь не избавишься.

Ты слышал когда-нибудь об Эрнандо Кортесе? Который с парой сотен солдат завоевал громадное государство ацтеков? Знаешь, как ему это удалось?

Он не знал, что об этом думали другие».

Существуют истории, которые не требуют высокой концентрации. Мы слушаем их как симфонию, сначала узнавая одну, потом другую мелодию и различая отдельные слова из хора. Но затем мы начинаем в такт двигать пальцами рук или ног, а в финале по спине пробежит, быть может, холодок, и ощущение это проходит не сразу, и мы, сами не зная, как это получилось, чувствуем возбуждение, как если бы свежий ветер подул в открытое окно.

98

Собрание

Властитель одного «пульсирующего» царства, границы которого были открыты во всех направлениях, заподозрил своих князей в том, что их провинции были для них важнее, чем царство в целом. И тогда он пригласил их всех вместе явиться ко двору.

Княжество первого находилось среди высоких гор, это была широкая плодородная равнина, сад царства. Его подданные славились своей смышленостью и прозорливостью, чувством прекрасного и умением жить легко: это был трудолюбивый и веселый народ.

Княжество второго лежало в горах средней высоты, и эхо, гулявшее в них, было слышно в самых дальних уголках его долин. О его подданных говорили, что они очень щепетильны и внимательно следят за соблюдением прав и порядка. И будто чиновники у них были самые лучшие. А еще они любили домашнее музицирование.

Княжество третьего находилось в низине. На востоке оно граничило с морем, и край этот был еще очень мало исследован. Его подданные населяли узкие полосы прибрежной земли, обрабатывали свои небольшие обнесенные забором сады и мало знали друг о друге и о внешнем мире. Правда, некоторые из них заплывали далеко в неведомое море и, вернувшись, знали о тайнах глубины, ее опасностях и красоте. Но они мало говорили об этом.

Когда все три князя прибыли ко двору, государь выбрал для их приема самый чудесный из своих залов. Его оформлением занимались странствующие мастера с высоких гор. Светящиеся фрески на его стенах создавали ощущение безграничности помещения, а потолок его был единой картиной, выписанной так обманчиво, что можно было подумать, будто стоишь на просторе и смотришь в открытое небо. Сквозь светлые окна был виден цветущий сад, а обеденные столы были убраны гирляндами цветов, настолько многообразных форм и оттенков, что слезы наворачивались на глаза от их великолепия.