И вблизи и вдали

Когда судно выходило из порта Монтевидео по мутным водам залива Ла-Платы, я обратил внимание на большой черный крест, торчащий прямо из воды. Штурман объяснил мне, что это не крест, а верхушка мачты печально знаменитого в годы Второй мировой войны немецкого "карманного линкора" "Адмирал граф Шпее", наводившего когда-то ужас на дорогах Атлантики, нападая на безза щитные гражданские суда. Линкор был потоплен здесь в сорок четвертом году после долгого и кровопролитного морского боя. Мне снова вспомнились послевоенный голодный Ленинград, холодные утренние стены нашего нетопленного класса и лихая мальчишеская песенка про недоступный и таинственный Уругвай. Так появилась, как продолжение этой, песня "Я иду по Уругваю"…

Я ИДУ ПО УРУГВАЮ"Я иду по Уругваю,Ночь - хоть выколи глаза.Слышны крики попугаевИ мартышек голоса".Над цветущею долиной,Где не меркнет синева,

Этой песенки стариннойМне припомнились слова.Я иду по Уругваю,Где так жарко в январе,Про бомбёжки вспоминаю,Про сугробы на дворе.Мне над мутною Ла-ПлатойВспоминаются дрова,Год далёкий сорок пятый,

Наш отважный пятый "А".Малолетки и верзилыПели песню наравне.Побывать нам не светилоВ этой сказочной стране.Я иду по Уругваю,В субтропическом раю,Головой седой киваю,

Сам с собою говорю.Попугаев пёстрых перья,Океана мерный гул...Но линкор немецкий "Шпее"Здесь на рейде затонул.И напомнит, так же страшен,Бывшей мачты чёрный крест,Что на шарике на нашемНе бывает дальних мест.

Я иду по УругваюВ годы прошлые, назад,Вспоминаю, вспоминаю,Вспоминаю Ленинград..."Я иду по Уругваю,Ночь - хоть выколи глаза.Слышны крики попугаевИ мартышек голоса".

Обогнув Мыс Доброй Надежды, по пути, проложенному когда-то Баурджедом и Васка-да-Гамой мы вышли в непривычно ласковый и сказочно-голубой Индийский океан, так непохожий на суровую штормовую Атлантику и неспокойный Тихий океан. Потом, конечно, начались такие же шторма, как и в других океанах. Но именно под влиянием этого первого впечатления в одну из тихих лунных ночей сама собой написалась песенка "Индийский океан".