И восстанут Злые

— Ты! — удивилась я. На меня стыдливо и жалостливо смотрел пораженный противник, не кто иной, как Лулу, королева Бескрылых, собственной персоной. Буквально секунду назад я была готова убивать, жаждала этого. А теперь не знала, что делать.

Я посмотрела на Озму, которая стояла, прижавшись к дереву, в паре шагов от нас и оглядывала все происходящее со спокойствием сумасшедшего. Небольшая пауза — и она вяло помахала обезьяне рукой. Лежащая подо мной Лулу при виде Озмы побледнела.

— Чего ты хочешь? — требовательно спросила я, размышляя, не стоит ли убрать нож. — Зачем шла за нами? Не смей врать мне.

— Не хотела пугать… — прохрипела пленница. — Не собиралась нападать. Я просто хотела увидеть ее. Я не… — Она замолкла, сломленная и побежденная словами, которые не могла сказать.

— Увидеть ее? Ты могла увидеть ее в любой момент, стоило только пожелать, но не пустила даже на порог тронного зала. И теперь хочешь, чтобы я поверила, будто ты просто пришла посмотреть на нее? Ты меня за идиотку держишь? И вообще, с чего бы тебе о ней беспокоиться?

Обезьяна заерзала под весом моего тела, пытаясь вытянуть шею и поглядеть в ту сторону, где стояла, уткнувшись в дерево, принцесса. Лулу моргнула. Я бы решила, что она борется со слезами, если б не знала, что королева обезьян — особа не из чувствительных.

— Я боялась, что она вспомнит, — выдавила наконец Лулу.

— Вспомнит что?

— Она была еще такой малышкой, когда все случилось, но… с феями никогда нельзя знать наверняка. А вдруг она вспомнит? — Голос ее звучал практически безумно.

Я вопросительно поглядела на обезьяну. Понятия не имею, о чем она говорит. А потом вдруг вспомнила и мгновенно поняла, кого имела в виду Озма под словом «мамочка».

— Она была моей. Мне полагалось защищать ее. У малышки была только я, но она все равно радовалась жизни. Любила меня, доверяла. Я ее оставила, понимаешь? Оставила совсем одну. Когда Озма пришла в деревню… я не могла взглянуть ей в глаза, после того что совершила. Как можно? Но я не хотела, чтобы она ушла вот так, не пробыв рядом и дня. Даже не сказав простенькое сайонара[7]. — Королева Лулу закусила губу и крепко зажмурилась. — Шпионы сказали, что вы пытаетесь улизнуть, а я понимала, что должна попрощаться. Должна увидеть ее. Всего один раз, вот и все. Я не собиралась нападать на вас.

Лулу была спокойна, но в то же время почти что в панике. Так не похоже на властную болтливую даму, которая надменно проводила суд над Момби. Ее грубое бахвальство исчезло под ярким обжигающим светом старых воспоминаний, оставляющих после себя лишь сожаление. Может, я дурочка, безвольная слабачка, но все же поверила ей. Я встала и выпрямилась, сжимая в руке нож только ради испускаемого им света.

Лулу облегченно вздохнула.

— Спасибо, — проговорила обезьяна. Она не поднялась, а на четвереньках, сгорбившись, поползла вперед, просто оглядывая Озму с ног до головы.

Теперь, когда внимание обезьяны было направлено на нее, спокойствие принцессы словно рукой сняло, и она принялась маниакально мотать головой из стороны в сторону. Озма вцепилась пальцами в волосы, неистово дергая их.

— Нет-нет-нет, — монотонно повторяла она. Но не отступала.

Лулу почти не обращала внимания, что Озма словно взбесилась. Казалось, обезьяна ожидала этого.

— Она так изменилась, — пробормотала королева обезьян то ли мне, то ли себе самой. — Видела бы ты малышку раньше, юная колдунья. Когда она родилась, то была совсем крошечной, с легкостью умещалась у меня на ладони. А посмотри теперь… Такая взрослая и красивая, вся сияет, как новая монетка. И могущественная, да. Как я слышала.

— Так и есть, — сказала я.

— И она была хорошей королевой в свое время. Жаль, я не навестила ее тогда, не знала, что сказать. Хотя нет, знала… Она была одной из лучших. Я сама чертовски хорошая королева, поэтому могу судить.

— Так и есть, — согласилась я вновь.

Казалось, Лулу сейчас где-то далеко-далеко.

— Я не ожидала, что все так изменится, — проговорила она. — Не просила, не хотела. Так случилось само по себе. Я ведь всего лишь обезьяна, не знаю, почему именно я оказалась втянута в судьбу королевства. Так получилось. Знаю, здесь много чего странного случается… — Она робко поглядела на меня. — Но не настолько.

Лулу опустила голову и больше не сказала ни слова, плечи ее вздрагивали. Королева вытащила солнечные очки и вновь надела их, чтобы спрятать слезы. Почему-то от понимания, как сильно гордилась она Озмой — девочкой, которую любила, как собственную дочь, — мне стало горько, но еще хуже было от мысли, что обезьяна еще многого не сказала. О том, что сотворили с ней самой и с Озмой.

Лулу была королевой обезьян, а я — девчонкой из Канзаса, но кое в чем мы оказались похожи. Интересно, каково ей сейчас? Что она чувствует, вновь увидев Озму в таком месте и в такое время, когда обе они настолько изменились? И удастся ли мне найти ответ на все эти вопросы?