И восстанут Злые

— Но… — начала было я и замолчала. Я не знала, где мой дом. Канзас? «Пыльные акры»? Даже когда я жила там, то не считала это место домом, а теперь оно кажется таким далеким, словно из сказки.

Глаза Магрил будто смотрели в самую душу.

— Я не могу поведать, где твой дом, — прошептала птица. — Это ты должна понять сама. Я могу лишь предложить выбор. Ты продолжишь путь? Или вернешься туда, где тебе и место?

— Я… — хотела уже сказать я и поняла, что на самом деле выбора у меня нет. — Здесь мое место, — тихо проговорила я в ответ. К лучшему или к худшему, но это была правда.

Магрил распушила перья.

— Как пожелаешь, — возвестила птица. — А я должна вас покинуть. Но дам тебе последний совет: чтобы пройти через туман, нужно искренне желать стать самой собой.

И, не дождавшись ответа, Магрил взлетела, взмывая в белое пространство над нами. Я посмотрела на Озму, та в ответ моргнула и неуверенно скривила губы. Я взяла принцессу за руку, успокаивающе сжимая ладонь, но не уверена, успокаивала я ее или себя.

— Кто ты? — спросила меня Озма.

Очередной вопрос, ответить на который я не могу. Но и не должна. Все, что от меня требуется сейчас, — это идти вперед. Так что я сделала глубокий вздох и вместе с Озмой шагнула в туман.

Оказывается, непроглядная чернота — не самое страшное в этом мире. Яркий, слепяще-белый свет, который заставляет задуматься, не стер ли кто-то весь мир вокруг, может быть гораздо страшнее. В таком месте мы и оказались. Туман, в который я шагнула, был столь плотным, что я не видела даже собственной вытянутой руки. Я пошевелила пальцами, стараясь удостовериться, что они еще на месте. Что ж, я их чувствую, и это уже хорошо. В другой руке я до сих пор сжимала ладонь Озмы — гораздо сильнее, чем прежде. Но когда обернулась, желая увидеть ее реакцию на происходящее, не смогла разглядеть, словно ее тоже здесь не было.

Единственное, что я вообще могла различить, — это дорога, и даже она казалась лишь тусклым, призрачным следом. Так видишь яркое пятно, после того как сначала долго смотришь на лампочку, а потом резко отводишь взгляд. И все же она была здесь: бледная и узкая, тянущаяся куда-то наверх и исчезающая в пустоте.

Из-за пелены густого тумана невозможно было сказать, что находится по обеим сторонам дороги. Может, мы в тысяче футах над землей, и только облака отделяют нас от душераздирающего падения навстречу своей кончине? Или мы, даже того не подозревая, прогуливаемся по спокойному лугу? Все, что мне было дано, — шагать вперед и стараться не терять веры, что мы сможем преодолеть это испытание.

Вера. Все знают, она должна быть у каждого, но на самом деле очень легко отчаяться, когда понимаешь, что рассчитывать больше не на что.

Туман начинал влиять на меня. Мы шли уже примерно пять минут, когда у самого уха раздался тихий зловещий шепот. У меня душа ушла в пятки. Голос был скользкий и неуловимый, словно у рептилии, и не мужской, и не женский. Он прозвучал так близко, что я чувствовала, как чужое дыхание щекочет ухо.

— Сдавайся, — говорил голос. — Ты слаба. Ты ни за что не справишься. Никогда не будешь готова. Не станешь достаточно сильна или храбра. Не стоило даже пытаться. Не стоило вообще приходить сюда.

Я вздрогнула и постаралась вспомнить предупреждение гигантской птицы. Это Туман сомнений. Существо, говорящее со мной, скорее всего, даже не настоящее — лишь магический обман, играющий на моей неуверенности и страхах. Если я позволю какому-то жалкому призрачному обидчику победить меня, то вообще не буду иметь права здесь находиться. Я сильнее этого. Нужно просто не обращать внимания.

Следующий голос я узнала, хоть и не ожидала услышать его здесь. Это была Мэдисон Пендлтон, которая превращала мою жизнь в ад с тех самых пор, как ушел отец; которая настроила против меня всех друзей, просто так, удовольствия ради, и подстроила, чтобы меня выгнали из школы — в тот самый день, когда торнадо перенесло меня в Страну Оз.

— Гляньте, кто тут у нас, — заявила она.

Один только звук ее голоса вызвал чувство, которое, как я считала, было навеки позабыто, — дикую смесь ярости и бессилия. То ужасное ощущение, что, как бы упорно ты ни старался, но делаешь все только хуже, а лучший вариант — взять и сдаться.

— Простушка Эми. Ты ни капли не изменилась, да? Все такое же бесполезное ничтожество, тупая нищебродка. Я не портила твой день рождения. Никто все равно не собирался на него приходить. И что это на тебе надето?

— Вали к черту, Мэдисон, — пробурчала я, не особо впечатленная речью. Честно говоря, в реальной жизни Мэдисон обычно была куда острее на язык, чем здесь. Сейчас я поняла, как стала далека от тех дней, когда она могла испортить мне настроение, просто оскорбив меня.

Теперь я не та девочка. Больше не жертва. Но стоило только выбросить ее из головы, как голос Мэдисон плавно сменился на голос Нокса:

— Итак, я слышал, ты в меня втрескалась, да? Да ладно тебе! Слушай, мы поцеловались, но я надеюсь, ты поняла все правильно. Я распознаю ничтожество с первого взгляда и предпочитаю не тратить на него время.

Другой голос подхватил его — моей мамы: