И все им неймется!

— Или вот полковник Андрусенко Корней Михайлович, член партии с 1925 года, командир 329 стрелковой дивизии, окружённой и погибшей в феврале 1942 года под Вязьмой. После его выхода из окружения он был судом военного трибунала приговорён к расстрелу. К расстрелу! Трибуналом! В военной время! Но смертник подал апелляцию и был помилован, вернее, из полковника стал майором и командиром не дивизии, а 239 гвардейского полка 76-й гвардейской дивизии. А в 1943 году, кстати, в том самом, когда Рамзин получил Сталинскую, за форсирование одним из первых Днепра этот офицер с криминальным прошлым стал Героем Советского Союза. Представь себе, Вася, если бы председателем того военного трибунала был этот либерал Морозов…

— Да он бы его собственноручно расстрелял!

— Ты начинаешь соображать…Да не только Звезда Героя. У него было ещё много наград — два Ордена Ленина, Красного Знамени, Кутузова, Александра Невского, Красной Звезды. И почти все они получены уже после несостоявшегося расстрела. Мало того, в посёлке Парафиевка на Украине улица названа именем этого человека с криминальным прошлым.

— Вот это да!

— Не могу не вспомнить и долгие годы близко знакомого мне Владимира Карпова. Два года назад он умер. А перед войной угодил в лагерь. Володя не был лишён распространённой человеческой слабости — иногда лукавил. Вот и здесь: порой изображал себя «жертвой культа личности». Пострадал, дескать, из-за того, что очень любил Ленина, которого будто бы задвигали на задний план, и возмущался «культом Сталина».

— Ну, о Ленине, конечно, выдумка: на многих языках издавались и переиздавались его собрания сочинений, книги о нём, ставились фильмы, спектакли и даже на Дворце съездов предполагалось установить его скульптуру.

— Да и военное училище, курсантом котором был Карпов, носило имя Ленина. Но дело сейчас не в этом.

«Жертв культа личности» оказалось неисчислимо. Вспоминаю, как однажды на собрании в Союзе писателей рвал на себе рубаху и голосом невинной жертвы сотрясал стены Большого зала ЦДЛ Игорь Голосовский, мой сосед.

— Я его тоже знал. Он жил в доме № 27 по 2-й Аэропортовской.

— Так вот, а в президиуме собрания сидел Виктор Николаевич Ильин, наш секретарь по оргвопросам. Он встал и куда-то удалился. А вернувшись минут через двадцать, попросил слово и зачитал справку из личного дела Голосовского. Из неё следовало, что он действительно сидел, но — за ограбление пивного ларька. Такая примерно история была и с Карповым, в чём он признавался сам.

— Не может быть Жому? Когда?

— А ты слушай. Однажды в 1967 году его попросили выступить в лагере пред заключёнными. И там он сказал, что ныне, мол, глядя на его бравую внешность «никто, наверное, не подозревает, что я когда-то ходил в бушлате заключённого и работал на лесоповале в тайге под охраной. Но это было… Когда приходится выступать перед другой аудиторией, я об этом не рассказываю. Стыдно. Судим я два раза, первый раз — за ограбление… Это не рисовка, не желание заслужить доверие у заключенных. Все судимости давно сняты. Но что было, то было. Всю жизнь мучаюсь, вспоминая…» (К новой жизни № 1, 1968. С. 41.).

— Как не распахнуть душу перед братками…

— Но приходится заметить, что и тут есть некоторое лукавство: быть дважды осуждённым Карпов не имел возможности, у него, курсанта училища, для двух отсидок просто не было времени, училище он окончил в срок и сразу после этого, вернее, незадолго до присвоения лейтенантского звания и выпуска — арест, суд, лагерь. Но и это в данном случае не важно. Главное, в лагере он написал письмо Михаилу Ивановичу Калинину с просьбой направить на фронт.

— В самом деле, парню 19 лет — кому, как не таким, бить врага.

— Тем более, ещё и чемпион Средней Азии по боксу. И он добился своего: с 3 января 1943 года — на фронте. А там показал себя так отменно, что и судимость сняли, и в партию приняли, а 4 июня 1944 года удостоили звания Героя Советского Союза.

И хотя всё по той же человеческой слабости, присущей и некоторым истинным героям, Володя порой доставлял себе удовольствие поскулить, что, мол, «Сталин мне жизнь покалечил», что «всю жизнь я проходил с клеймом «врага народа», но это было всё-таки не более, чем слабость, в данном случае даже комическая. В самом деле, вскоре после присвоения Героя его направили в Военную академию, уже после войны он работал в Генеральном штабе, дослужился до полковника, получил ещё множество наград, стал писателем, получил Государственную премию и даже был избран Первым секретарём Союза писателей СССР, а заодно и членом ЦК партии. Но в данном случае для нас самое важное то, что он, как и Олег Морозов в Думу, был избран членом высшего законодательного органа страны — Верховного Совета СССР.

— И на всём этом пути от зэка до депутата Верховного Совета страны не нашлось ни одного Морозова, который воскликнул бы: «Куда прёшь! У тебя же криминальное прошлое!» Это — Советское время, советские люди.