И всех их создал Бог

Из раза в раз повторялось одно и то же: под злорадное хихиканье хозяев собачонки заняли пост у порога, не давая мне пройти. Они скалились с какой-то ядовитой злостью. Чтобы прорваться, я сделал отвлекающий маневр вправо, а потом подскочил к двери и ухватил ручку. Однако мне пришлось обернуться, чтобы избежать зубов, жадно щелкнувших у самых моих лодыжек. Я запрыгал, но уже не на пуантах, как прима-балерина, а словно отплясывая лихую джигу.

Два-три умелых выпада правой ногой — и я вылетел на свежий воздух, со смаком захлопнув за собой дверь.

Пока я стоял, переводя дух, возле меня затормозил голубой фургончик Дуга Уотсона, молочника.

— Доброго утра, мистер Хэрриот! — Он махнул рукой на дверь, из которой я только что выскочил. — Этих псин навещали?

— Да.

— Вот гаденыши, а?

Я засмеялся:

— Характеры у них не из самых приветливых!

— Во-во! Привезу молоко, а сам так под ноги и смотрю. Чуть дверь открывается, они сразу на меня набрасываются.

— Естественно.

Его глаза расширились.

— Так сразу за ноги и цапают! Ну и прыгаешь как полоумный, а все на тебя пялятся.

Я кивнул:

— Мне это по опыту известно.

— Если не остеречься — все! Вот поглядите! — Он высунул ногу из дверцы и указал на резиновый сапог. По бокам каблука я увидел две аккуратные дырочки. — Цапнул-таки, подлюга. До крови прокусил.

— Боже мой! А который из них?

— Да не разобрал я. Как их кличут-то?

— Дусик и Пусик, — ответил я.

— Вот те на! — Дуг уставился на меня, выпучив глаза. Его собаку звали Черныш. Он наморщил лоб, а потом нагнулся ко мне: — Может, вы мне не поверите, только вот что: они ведь очень ласковые были!

— Как?!

— Точно вам говорю. Когда только-только тут поселились, знай хвостами виляли. Еще до вашего времени, конечно. Вот как оно было.

— Поразительно! — сказал я. — Но тогда отчего же?..

— Кто его знает! — Дуг пожал плечами. — Только и полгода не прошло, как они озлились. А потом все злее да злее делались.

Я продолжал ломать голову над этим преображением и когда вернулся в Скелдейл-хаус. Ведь уэст-хайленд-уайт-терьеры вообще-то очень дружелюбны и покладисты… В аптеке Зигфрид писал инструкцию на ярлыке бутылки с микстурой против колик, и, не удержавшись, я выложил ему свои недоумения.

— Да-да, — сказал он. — Мне тоже про это рассказывали. Я раза два побывал у Уитхорнов и знаю, почему их собаки так невыносимы.

— Неужели? Так почему же?

— Во всем виноваты хозяева. Они их не только не воспитывали, но все время тетешкали да еще сюсюкали.

— Пожалуй, — задумчиво протянул я. — Конечно, я тоже немножко пляшу вокруг своих собак, но до тисканья и поцелуев дело, слава Богу, не доходит.

— Вот именно. Избыток слащавых ласк собакам очень вреден. И еще одно: эта парочка верховодит в доме. А собаки любят подчиняться. Тогда они чувствуют себя увереннее и безопаснее. Можете мне поверить: Дусик и Пусик остались бы очень милыми песиками, если бы их с самого начала держали в определенной строгости.

— Ну а теперь всем командуют они.

— Бесспорно. И им это страшно не нравится. Если бы только Уитхорны были способны снять розовые очки и трезво взглянуть на истинное положение вещей! Но, боюсь, теперь уже слишком поздно. — Мой партнер сунул бутылку в карман и вышел.

Уитхорны продолжали меня часто вызывать, и я вновь и вновь проделывал балетные па и отплясывал джигу. А потом Дусик и Пусик издохли почти одновременно. Причем оба скончались очень мирно: Дусика нашли утром бездыханным в его корзинке, а Пусик устроился в саду подремать под яблоней и больше не проснулся.

И хорошо, что так. Конечно, они обращались со мной не слишком по-дружески, но мне было приятно, что их миновали испытания, которые делают тягостной работу с мелкими животными: они не угодили под машину, не таяли от долгой мучительной болезни, их не пришлось усыплять. Казалось, кончилась одна глава моей жизни.

Однако вскоре мне позвонил мистер Уитхорн.

— Мистер Хэрриот, — сказал он, — мы приобрели двух щенков той же породы. Вы не приехали бы сделать им прививку от чумы?

До чего же приятно было войти в комнату, где приветливо завиляли хвостами два милых щенка! Им обоим было по три месяца, и они глядели на меня умильными глазенками.

— Какая прелесть! — сказал я. — А как вы их назвали?

— Дусик и Пусик, — ответил мистер Уитхорн. — Нам хочется сохранить живой память о наших незабвенных милашках. — Он подхватил щенят на руки и осыпал их поцелуями.

Я сделал прививки, а потом у меня долго не было причин навещать очаровательную парочку. Видимо, оба отличались завидным здоровьем. Во всяком случае, миновал без малого год, прежде чем меня пригласили осмотреть их для профилактики.

Когда я вошел, Дусик и Пусик номер два сидели бок о бок на диване в странно застывшей позе. Я направился к ним, оба смерили меня ледяным взглядом и, словно по команде, оскалились с легким рычанием.