"Я"

Столь же сознательно, как и толпы, я избегал рукопожатий – они были неприятны мне – эти касания чужих рук, символизирующие открытость и чистоту намерений, со временем стали чужды мне: я стал закрыт, закрыт психически и морально, а намерения мои могли быть какими угодно – от благородных и добрых, до жестоких и разрушительных. Чужие руки – мытые-немытые, чистые-потные, всякие разные – зачем они мне нужны? Рукопожатие с другом, с надежным и верным товарищем, которых у меня и было-то немного (а я думаю, что их столько же – их не может быть много по определению – и у всех остальных людей) – возможно и даже благотворно как для меня, так и для него, поэтому друзей я не чуждался, а вел себя с ними точно также, как и вел себя до начала своего пути.

…А время шло, и я чувствовал, будто что-то теряю. Ощущение потери не покидало меня. Все, что я делал, я делал без цели. Я впустую тратил время, и оно уходило от меня безвозвратно. Не для того мне были даны такие колоссальные возможности, чтобы просто менять миры, свой облик да любовниц, не для того…

Время, как и жизнь, – купить нельзя – можно только потерять.

Самое важное в моей жизни – время… – и я был морально готов платить бесчисленными триллионами людских жизней за одну секунду своего существования, но платить было не за что… – каждый умирает в одиночку! – да, я слишком далеко ушел от мира людей – обратно дороги уже давно нет, ну и пусть – я смело смотрю вперед, а не со страхом оборачиваюсь назад!

…А потом со мной произошел очень важный случай. Как-то раз мы с тигром путешествовали во времена средневековья. Была осень – красно-желтые листья расцвечивали леса и поляны во все оттенки огненного цвета, воздух был чист и светел; улетали птицы, жалобно курлыкали журавли, еще стояли последние деньки бабьего лета – и на душе было так хорошо! Ночь следовала за днем, безоблачная, с чистыми сверкающими звездами, а затем приходил восход, и нежаркое солнце вставало над горизонтом.

Мы с тигром сытно пообедали и легли отдохнуть: я выбрал место достаточно далеко от дороги, чтобы нас не увидели люди, – мы спрятались за холмом, поэтому могли лениво слушать, как скрипят телеги и вялые возгласы усталых путников замирают где-то вдали. Желтеющая трава шелестела, и шелест ее был какой-то жестковатый – это засыхающие стебли и листья ее терлись друг о друга. Летом, когда трава была еще зеленой, она шелестела гораздо мягче и нежнее, и жаркое солнце вместе с этим шелестом так расслабляло все тело, как не могла расслабить эта трава – трава осени, бодрящая и светлая. Пахло нагретой зеленью и свежестью близких осенний дождей.

Тигр спал на боку, я же – на спине, положив свою голову ему на живот. Зверь был теплый – теплей, чем подушка, – он был живой, и его живот мерно поднимался и опускался в такт его дыханию. Внезапный резкий лай собак разбудил нас, я поднял голову и прислушался. Неожиданно, лай стал приближаться к нам, я отчетливо услышал стук копыт скачущих лошадей, и мне это не понравилось. Тигр хотел вскочить, но я мысленно успокоил его, и он только повернулся на живот, однако кончик его хвоста все же возбужденно забился по траве; я же просто сел и, повернувшись лицом к источнику звуков, принялся ждать дальнейшего развития событий.

Мы вскоре увидели их – несколько собак мчались впереди группы, состоящей из двух десятков всадников. Судя по одежде, это были рыцари с оруженосцами, они все были вооружены и настроены весьма решительно, но, увидев нас, смутились и отозвали собак, а затем, уже не спеша, подъехали к нам поближе. На мой взгляд, взгляд человека звездной эпохи, их одежда была дурно пахнущей и грязной, а железное оружие – примитивным и грубо сработанным.

Их предводитель обратился к нам с вопросом, скорее всего, он спрашивал меня, кто я такой и откуда пришел, но в моей душе не было интереса к разговору – я слишком глубоко познал людей. Меня это удивило – такого ощущения у меня еще не было ни разу. Я мог бы легко выучить их язык и ответить, я мог бы послушать, о чем они будут говорить со мной дальше, но любопытства ко всему этому уже не было, как не было и чувства опасности – какую опасность они могут представлять мне? Мне?! – да никакой!

Я обнаружил, что мне безразличны их слова и их мнения, их мечты и желания, но не потому, что они меня чем-то не устраивают, а потому, что теперь это такое мое внутреннее состояние. Мне надоели люди, я устал от них, я – не один из них: я – другой.