«Я – АНГЕЛ!». Часть третья: "Клякса бифуркации"

Смотреть, как подыхаешь со стороны — чужими глазами, это очень неприятно, оказывается. Сон, был до того реалистичен — что до сих пор помню запах хвойной тайги, подтаявшей земли, чад полудизельных тракторов, и…

Вонь из собственных штанов!

«Чёрт, приснится же всякая чертовщина, — крайне раздосадовано, — да и ещё и, от второго лица»!

Так, так, так…

К чему бы это?

Предостережение? Прогноз развития событий при принятии одного из наиболее вероятных решений по выходу из критической ситуации?

После рейдерского «наезда» Погребинского (а как ещё его назвать?), вариантов у меня не так уж много и, каждый из них — я за прошедшую неделю тщательно «обсосал», отчего и пришёл в состояние крайнего песТцессизма.

Можно вернувшись из Парижа — согласиться стать заместителем Начальника Губернского отдела НКВД, а там — «плыть по течению». Или, как-нибудь подсидеть его и, самому усесться в это кресло. Карьера в карающих органах с помощью «послезнания» — вроде бы и, не так уж и плохо… Глядишь — начальником над вертухаями на Соловки назначат.

Но не для меня!

Вообще — пупырь, отметается с ходу.

Можно хоть сейчас пойти к Первому секретарю Нижегородского исполкома ВКП(б) с жалобой:

— Так мол и так, Андрей Александрович — обижают… Заступись за земляка, выдающегося инженера и изобретателя — Марксом-Энгельсом тебя заклинаю!

Тот, снисходительно похлопывая по плечу:

— Мы тут с товарищами подумаем, чем Вам помочь, товарищ Свешников! Приходите через неделю, а лучше через месяц. Нет, подождите: через месяц — я буду шибко сильно занят… Приходите через год, а ещё лучше — вообще не приходите.

Здесь, даже дело не во мне…

Предположим, Андрей Александрович проникнется моими проблемами и страстно захочет мне помочь…

Как?

Ведь, Погребинский ему напрямую не подчиняется — они могут только договариваться, как торговки на базаре.

Через кого-то, более высокопоставленного?

Жданов — «ходит» под Сталиным, а тот ещё не является кровавым тираном, одержимым маниакальной пароидальностью всех подряд гнобить за невыполнение своих приказов. Он всё ещё — на «мягких кошачьих лапах», очень осторожно подбирается к власти — как тигр к пасущейся зЁбре.

За Погребинским же, скорее всего кто-то стоит из ОГПУ — иначе он бы вёл себя поскромнее. ОГПУ же ныне — это настоящее «государство в государстве», «терра инкогнито» для стороннего и пиратская «республика Тортуга» — никому не подчиняющаяся.

Политика — это искусство возможного!

Захочет ли Сталин ссориться с этой могущественной структурой, ради Жданова — не говоря уже про меня?

Далеко не факт!

Поэтому пожаловаться на Погребинского Жданову, значит возможно — натравить на того весь этот кодляк…

Непредсказуемые последствия!

Слетит со своей должности Жданов — лишатся поддержки мои ребята из Губкома комсомола и, тогда вообще — все мои «задумки-многоходовочки», накроются медным контрабасом.

Ещё есть вариант…

Поехав в августе в Париж на Международную выставку современных декоративных и промышленных искусств', объявить себя невозвращенцем. Компьютер тоже не проблема: его в разобранном виде — можно будет переправить «за бугор» с помощью центрового финского контрабандиста Вели. Ну, а там — на паях с Иохелем Гейдлихом, используя «послезнание» (одна инфа об Великой депрессии в САСШ и социалистических реформах Рузвельта чего стоят!) и программы автоматического проектирования — создать ту же промышленную корпорацию и, лучше всего даже не в Штатах — а где-нибудь в Мексике или Канаде.

Кстати, нашим предкам — до и во время Великой Отечественной Войны, это будет как бы даже не лучше — если я им буду подкидывать кой-какие, уже готовые к употреблению «заклёпки»… Например, за бугром вполне реально начать пораньше разрабатывать пенициллин — инвестировав в открывшего его антибактериальные свойства микробиолога Флеминга и, в химиков Говада Флори и Чейна Эрнста — впервые выделивших чистый препарат.

Однако, имеется один огромный минус — перечёркивающий все маленькие плюсы: после «горячей» Второй мировой — неизбежно начнётся Холодная война и, я вынужден буду — или работать против своей страны и народа, или прикрыть «лавочку».

В конце концов, проанализировав всё — я пришёл к выводу, что все мои беды от того, что я вышел из-под «прикрытия». Слишком высунулся — то бишь и, подставился. Поэтому последним моим решением, как помнится, было такое: по возвращению из Парижа — пристроиться к кому-нибудь из известных в то время изобретателей-авантюристов и тишком попиливать «заклёпочки» за его спиной…

Да, хоть к тому же Владимиру Бекаури!

Я ему подкинул идей насчёт вундерваффлей, теперь можно напроситься реализовать их в металле. «Серый кардинал» у гениального изобретателя, официально получающего миллион рублей оклада — чем плохо?

Глядишь и, того не расстреляют и у меня — «нос в табаке».