«Я – АНГЕЛ!». Часть вторая: «Между Сциллой и Харибдой»

Бекаури, по пришествию тоже — довольно значительного времени придя в себя, сперва нетерпеливо заёрзал на кресле, затем красноречиво закашлял.

После того, как он немного приподняв журнальный столик, громко стукнул об пол его ножками — я, встрепенувшись, продолжил и с явным огорчением:

— Кроме того, я узнал что наш старший брат — которому я по нашим сицилийским обычаям должен подражать, стал «красным». Вас не коробит такое определение?

Тот, с хорошо заметным апломбом:

— Ничуть! Быть «красным» у нас почётно, так что спасибо за комплимент, мистер Аль Капоне,

Сведя вместе густые брови, с крайней степенью подозрительности, сам вопрошает как на допросе в ЧК:

— Но меня удивляет: почему Вы — капиталист, приехали в страну большевиков и разговариваете с «красным»? С какой целью? Что у Вас на уме?

А фраерок то, оказался — не так прост!

— Сейчас узнаете, мистер большевик…

Кривясь куксюсь, как будто получив известие, что недавно скончавшейся дядюшка-миллионер — оказался многодетным папашей и злостным неплательщиком алиментов:

— Первая же наша, после многолетней разлуки встреча, оказалась последней. Мы попали в засаду агентов «ФБР» и, хотя отбились — но Илон… Он погиб настоящим мужчиной, получив в брюхо очередь из «Миниганна» — превративший его в спагетти, обильно заправленного кетчупом.

Траурно помолчав, достаю из портфеля две уже знакомые брошюрки и, по католическому обряду крестясь «фигой» — тремя сложенными в щепоть пальцами, хриплым, глухим голосом продолжаю:

— Перед смертью, он заставил меня поклясться Девой Марией, что я передам эти документы его советским товарищам. Я не мог нарушить этого обещания, поэтому я здесь.

Протягиваю ему книжки с «заклёпками», тот потянулся было за ними…

Но вдруг задержав руку, задаёт вопрос:

— Почему Вы не передали эти документы через Советское посольство в Америке, или по линии Коминтерна?

Не моргнув глазом:

— Сперва, я так и хотел поступить. Но возле вашего посольства постоянно «пасут», а после первой же встречи с американским «красным» я понял… — морщусь и отрицающее мотаю головой, — что это — «Коза Ностра», ещё похлеще нашей. Тогда я решил поехать в СССР и отдать документы настоящему русскому большевику.

Польщённый последними словами — аж глазом захлопал, тем не менее — всё ещё недоверчиво берёт в руки обе мои брошюрки, не глядя открывает одну из них и, напоследок пристально смотрит мне в глаза:

— Как Вы узнали про меня и «Остехбюро»?

Ухмыляюсь, как при наивном вопросе дошкольника «откуда берутся дети?»:

— У первого же докера в вашем порту спросил — сперва дав ему пару долларов, презерватив с запахом клубники и антиникотиновую жевательную резинку: «Кто самый лучший русский изобретатель?» — и, он мне всё рассказал. Так, что вот мой совет — перед тем как пилить эти «заклёпки» — займитесь хотя бы самой элементарной секретностью, мистер Бекаури.

Но он меня уже не слышал, с головой уйдя в чтение — аж рот разинув.

Всё, он «на крючке» и хрен с него спрыгнет!

Подождав ещё минут пять, не прощаясь вышел, поймал извозчика и уехал в особняк Нарышкиных.

* * *

Приведя себя в первоначальный вид, использовав продвинутую отмычку — уже давненько изготовленную по памяти по ролику из «Ютуба» на всякий «пожарный», глухой ночью, проник в кабинет Златы Лилиной и хорошенько там пошарился.

Ничего особо значительного, но нашёл пачку связанных шпагатом выцветших от времени тетрадок, покрытых пылью забвения:

«Злата Бернштейн. Дневник».

Девичья фамилия этой сучки, стало быть.

Начинала она их вести с ещё дореволюционных времён, а с двадцать первого года забросила.

Полистал… Так, ничего особенного — обычные бабьи заморочки да трепотня с упоминанием персоналий и промыванием им косточек. Особенно бывшему мужу достаётся — он же «Вождь № 3» первого в мире государства рабочих и крестьян.

Подумал, подумал…

«Пока» ничего особенного!

Ладно, берём — глядишь и сгодится на что.

* * *

Всю обратную дорогу от Ленинграда до Москвы, а потом до Нижнего и Ульяновка, я провёл в «размышлизмах» — страшно комплексуя по поводу моей невозможности что-либо изменить кардинальным образом…

Ну, ладно — с Бекаури может и пролезет и, сотворит он что-нибудь полезное — на удивление всем друзьям и, на зависть и страх врагам.

Но, если бы он был один!

Ведь, практически все образцы вооружений, были приняты буквально перед самой войной, когда Кровавый тиран (Вождь и учитель) перестрелял большинство гениальных изобретателей и, крышующих их — не менее гениальных политиков и военных.

Но было уже поздно — кукушка часов истории прокуковала ровно полночь.

Так, что же делать?

Можно, согласно традиции жанра, пойти к Сталину, показать ему своё «послезнание» и очутиться говорящим попугаем-провидцем в золоченной клетке.

Если бы перенёсся в своём возрасте, то да!

Я бы так и поступил: терять то, собственно говоря уже нечего — «Виагры» в свободном доступе нет и, даже рецепт её изготовления — мне неизвестен, как рецепт кока-колы, пенициллина и ядерного устройства.

А так — молодой, здоровый, полный сил и энергии… Не…

Нет, не пойдёт: всё моё естество вместе с нутром — протестует против этого.

Очково мне что-то!