Я - АНГЕЛ! Часть вторая: "Между Сциллой и Харибдой".

- Присаживай, поговорим. Ну…? Ты не можешь сидеть?!

Стоит, держась рукой за задницу: в глазах слёзы, из носа – сопли, в голосе стальная ярость:

- У тебя убью, мусор поганый! Зарежу, не жить тебе!

Я молчал, лишь склонив голову, как крайне агрессивного - но совершенно безопасного зверька, её с любопытством рассматривая.

Наконец, успокоилась, опустив голову и лишь всхлипывая. Повторяю:

- Может, всё же поговорим?

- О чём можно с тобой говорить, дяденька мусор?

- Ну, о многом… Например: о твоём тёмном прошлом и, возможно - светлом будущем.

Вздыхает:

- Нет, гражданин начальник: это прошлое у меня было светлым - а настоящее и будущее…

Рыдает.

 

***

Когда она успокоилась, помаленьку-понемногу мне удалось её разговорить.

Своих родителей Лена не помнила – они умерли, когда ей было несколько месяцев отроду. Крестьянскую девочку-сироту удочерила и воспитала бездетная вдовая помещица, которую она почитала матерью. Летом 1917 года, местные крестьяне - получив свободу от Временных, по своему народному разумению свершили месть и правосудие за многовековое угнетение - поделив меж собой барскую землю, разгромив поместье, а «боярыню» зарубив топором.

Всё это происходило на глазах у десятилетней девочки, ставшей после этого заикаться.

Став таким образом беспризорницей, Лена чтоб выжить стала попрошайничать, воровать, попала в банду промышлявшую убийствами да грабежами, стала любовницей и «напарником» её главаря по криминальным делам.

После ликвидации банды прославившейся «тёмными» делами, практически всё её члены получили вполне заслуженный «вышак», а моя собеседница – максимальный срок.

 

***

Выслушав эту печальную, но увы – вполне типичную для революционного времени историю, вопрошаю участливо:

- Лена, извини, конечно… А почему ты согласилась на моё предложение «работать» прачкой у нас в «ИТЛ»?

Угрюмо, но уже без злобы и агрессии:

- А ты, дяденька мусор, сам посиди в женском исправдоме…

- Нет, уж – спасибо!

Да! Ещё «там» доводилось слышать про «порядки» в женских колониях – дающих по сто очей форы мужским. Однако, продолжаю:

- Лена, но это же по сути – проституция! Тебе ничто не подсказывает – что это нехорошо?

Пожимает плечами:

- Ну, а что делать? Больше я ничего и не умею – только «дырку» подставлять. Воровать же в вашем «ИТЛ» ты мне не предложишь?

Хм…

- Ну а твоя помещица, разве тебя ничему полезному не научила?

- Как «не научила»? Грамотная я и языки знаю! Музицировать, танцевать, вязать, вышивать… Что сама умела – тому и меня учила.

Видели, да?!

Вот так в куче навоза - иногда совершенно неожиданно для самого себя, вдруг находишь жемчужное зерно!

- Вот, только кому это надо?!

 

Встав, походив в раздумьях тяжких и потом остановившись напротив, смотрю прямо в полные боли и скорби глаза:

- Ты попала в очень непростую жизненную ситуацию, Лена! И у тебя два выхода из неё: выйти отсюда через десять лет конченой шлюхой (хоть и с деньгами) - или согласиться на моё предложение и отправиться в детскую воспитательно-трудовую колонию. Это неподалёку отсюда!

- А оттуда кем я выйду?

Как объяснить ей, кто такой «лекальщик»?

- Человеком, Лена, человеком… Получишь перспективную профессию, познакомишься с классным парнем, наплодите с ним кучу замечательных детишек.

Вижу, задумывается:

- А ты случайно не пиз…дишь, дяденька мусор?

Приязненно улыбаюсь, источая саму благую доброжелательность:

- По ремню соскучилась?

 

Придя с ней к взаимоприемлимующему консенсусу, тут позвал в кабинет зэка Брайзе Иосифа Соломоновича из «Юридического отдела» и, мы с ним быстренько составили предварительный план действий.

Менее чем через три месяца, в Ульяновске «по вновь открывшимся обстоятельствам» состоялся пересуд - где Лене как несовершеннолетней на момент совершения преступления, скостили срок с десяти до двух с половиной лет - с направлением в «Ульяновскую воспитательно-трудовую колонию (ВТК) для несовершеннолетних им. Кулибина».

 

По своему обыкновению, забегу далёко вперёд.

Отбыв срок, Лена уже по вольному найму осталась работать на «Заводе контрольно-измерительных инструментов им. Кулибина», стала лучшем слесарем-лекальщиком на нём, бригадиром - а затем и начальником участка. «Охомутав» самого гарного из всех хлопцев (об лоб можно порося бить, как-то пробовали!) – прибывших с Макаренко, женила его на себе и, первым же «заходом» родила двух бойких и смышлёных ребятишек.

Жизнь – эта жизнь, удалась!

 

Таких примеров было достаточно много – я лишь привёл наиболее яркий из них.

Глава 3. «ОПТБ-007» получает новую специальность.

 

Расположенное в Ульяновском исправительно-трудовом лагере (ИТЛ) «Особое проектно-техническое бюро № 007» (ОПТБ-007), за осень-зиму 1923-24 годов получив «пополнение» - увеличившись численностью немногим менее чем в два раза и, преисполнившись трудовым энтузиазмом - засучив рукава взялось за новые многообещающие проекты.