Я, Анна, лежала желанная

Галя хотела попрощаться с Гришей и не могла его найти. Всё утро искала его, и не могла найти. Решила было, что скрывается нарочно, но тут он появился, радостный, встал рядом с Галей, помахал рукой Инге и Юре. У Юры улыбка съехала немного набок, но он в ответ им тоже помахал, Инга равнодушно отвернулась, они сели в такси и укатили так чужо, будто здесь и не жили. Тогда Григорий Гале и сказал:

– Оставайся ещё на недельку.

– А что, места есть? – Удивилась Галя.

– Да, типа, есть местечко.

– Но у меня нет денег.

– Ты не волнуйся. Раз я предлагаю, значит, есть деньги. Всё оплачено. Но только на недельку.

Ах, «только»! Да если даже пару дней, и то как хорошо, а тут неделя!

– Останешься?

– Конечно!

15) Третья глава. Понаехали.

Домой Галя вернулась как все жёны в подобных случаях: без вины виноватая. Клим заметил расстройство жены и с расспросами не приставал. Галя страдала. Ей казалось: по-честному – надо бы разойтись. И начать всем новую жизнь: ей – без Гриши, Климу – без Гали, Грише – при своих сладостях. Ей очень хотелось поделиться с Русланом. Руслан мудрый, он дал бы совет. Но он выходил на связь изредка, очень коротко, им не удавалось поговорить. Галя страдала. Не могла ни на что решиться, смотрела с надеждой на мужа: вдруг и он знает всё. Наконец он сказал: погоревали, и хватит. Давай жить дальше.

***

Не успел городок опустеть, как наполнился вновь. И опять началось: давка в столовой, заселение в номера, шум и гам. Галя осталась с радостью, из-за семи дополнительных дней витаминов, солнца и моря, но вовсе не из-за Гриши. Хотя уверяла себя: «конечно же, из-за Гриши!». В свою очередь, Гриша оставил её по вполне меркантильной причине: он испытывал вину перед ней. А путёвка была куплена для жены, но она не приехала, на работе аврал, и она пропустила неделю. Таким образом, он скинул груз грустных дум и вздохнул с облегчением.

***

Но лишняя неделя в санатории не была Гале в радость. Погода испортилась. Люди были другие. Высокомерные, злые. Как ни странно, Гриша быстро нашёл с ними общий язык. Они Гришу хорошо принимали, потешались над ним, неприятно разыгрывали. Как ни странно, Гриша был этому рад. Он относил этот смех на хороший счёт. Он представлял себя весёлым, занятным и умным. Остроумно шутил и беседовал на житейские темы. А они потешались над ним и Гале было Григория жаль. «Дураки, вы все дураки!», хотелось ей крикнуть, но она понимала: если крикнет, то будут смеяться над ней.

– Они над тобой издеваются, Гриша.

– Что ты Галя, они же мои друзья.

– Ну мне же со стороны виднее.

– Ты везде видишь заговор, Галя. Они хорошие люди.

***

Гриша был очень рад. Он каким-то внутренним местом понимал, что и Галя права, но знал также, что эти люди – свои. Что с ними можно не притворяться, а притворяться Гриша устал. Не дом отдыха, а дом морали какой-то. И в последний день, перед отъездом Гали, он совсем уж расслабился, и во время игры задрал юбку у молодой девицы, собой остался вполне доволен, а Галя – даже не закатила скандал. Она уезжала домой и от этого было легче. Гришу решила забыть, однако, волнение, им вызванное, всю её всколыхнуло. Она не узнавала себя. И совсем себя не понимала: уезжала от Гриши – радовалась, возвращалась домой – грустила. «Это осень», решила она. «Это переносы» – заверил голос в её голове.

16) Четвёртая глава.

Клим и Галя Тарасики встретились уже повидавшие виды, уже знающие, что можно хотеть от жизни, чего нельзя, потому зажили скромно и счастливо. Скромно – из-за достатка, счастливо – от того, что наконец друг друга нашли.

По большому счёту, они жили как все. У них были друзья, которые звонили им, чтоб убедиться, что у них дела идут лучше, чем у Тарасиков; были друзья, которые всегда могли помочь в трудный час, но никогда не хотели, потому что кончилось детство; были просто знакомые, которые иногда помогали и не требовали дружить.

Были у Тарасиков и родители, к которым благодарность тем сильней, чем они дальше. Не было – дома, детей и постоянных доходов. Было, зато, кому сказать: едь осторожно, спасибо, спокойной ночи. И где б ни был один, он всегда знал, что второй его ждёт. Так и жили они друг для друга, считая, что это и зовётся настоящей семьёй.

***

– И запомните, девочки: вы снимаете хрень! – начал свой урок Игорёша. Галя раскрыла глаза широко, Марьяна согласно кивнула, Зина густо зардела, а Наташа хихикнула. Игорь был доволен собой. Он был увядший красавец, женщины смотрели на него с состраданием, и только на этих занятиях – с уважением и немного со страхом. Фотошкола, которую он открыл (а по факту – насобирал стареющих, страдающих неврозами и недостачами любви и секса женщин), позволила ему наслаждаться безбедной жизнью, картинами а-ля натюр (точнее говоря – под видом съёмок «ню» смотреть на голые тела, при этом сокрушённо причмокивать: «Да, не орёл ты, Галка, не орёл») и завести ребёнка.