Я беременна, профессор!

Я посмотрела на Таню удивленно. И точно – в последние месяцы я напрочь забыла о том, каково это – просто гулять в одиночестве. Все время дети, заботы, маршруты с учетом «проедет ли там коляска».

– Ты серьезно?

– Конечно. Мы посидим с детьми. Иди.

Теперь меня буквально под белы рученьки подняли на ноги и подтолкнули к выходу из квартиры. И я поняла, что это то, чего мне не хватало. Надела куртку, обулась и ушла.

А когда вернулась, прекрасно проведя целый час на улице, увидела сначала встревоженное лицо Люды, а потом услышала всхлипы.

– Что случилось? – выдохнула, вкладывая в это всю тревогу, которая мгновенно появилась внутри.

– Гоша… ты бы знала, что он устроил! Мы уже хотели неотложку вызывать!

Мамочки! Пока я там наслаждалась свежим воздухом, с моим сыном что-то произошло!

Вбежав в комнату, я увидела Таню, которая ходила туда-сюда, укачивая малыша. Он, в свою очередь, судорожно всхлипывал.

– Что с ним? – забрав ребенка у подруги, потребовала я ответа.

– Понятия не имею. Только ты ушла, с ним случилась настоящая истерика. Не знаю… мне кажется, обычно так дети не ревут.

Покачав Гошу, который стал успокаиваться на моих руках и засыпать, я поджала губы. Обычно не ведут, Таня была права. Но и Гоша никаким обычным не был.

– Просто так орал? Может, животик?

– Не знаю. Мы с Людой чуть сами не разревелись – уж очень это было печально.

Подруги переглянулись. Я нашла глазами свой телефон, размышляя, включать его и звонить мужу, или же не стоит.

– Как погуляла? – перевела Люда тему в другое русло, чтобы хоть чем-то убрать витающее в воздухе напряжение.

– Отлично. Но больше никуда не пойду, даже если буду выглядеть хоть как смерть, хоть как привидение.

– Да уж. С этим спорить даже не станем.

Девочки занялись Милой, которая требовала внимания, а я сидела, всматривалась в лицо Гоши и думала, звонить все же Альберту, или не звонить. И приходила к выводу, что выберу второй вариант.

В течение последующих пары дней никаких истерик со стороны сына больше замечено не было. Он вел себя как и всегда. Много спал, ел, снова спал. И в общем, превратился в того же самого малыша, что и раньше.

Поклонскому я так и не позвонила. Мне даже было страшно это делать, потому что я плохо представляла себе, что именно меня ждет дальше. Разговор? Требование вернуть ему объект наблюдений? Выводы, что с такой женой-истеричкой он больше не хочет ни жить, ни растить детей? Я даже не могла сказать точно, что из этого пугает меня больше.

Заварив себе кофе, я как раз собиралась посидеть немного в тишине на кухне и почитать конспекты, когда в дверь позвонили. Это заставило меня нахмуриться. Может, девочки забыли ключи?

И все же сердце предательски забилось быстрее. И совсем не от страха…

Я подошла к двери и, зажмурившись, открыла замок. А когда все же решилась и посмотрела на того, кто пришел, увидела совсем не Люду и Таню…

Прошло два дня, а я ни на шаг не продвинулся в том, чтобы узнать, где Даша.

Ее подруги дома даже не появлялись. В университете – тоже. Ни один из телефонов по-прежнему не отвечал. Последние сутки мы с Ольшанским чуть ли не дежурили у дома Тани и Люды (они вместе снимали квартиру), но и это ничего не дало. Все три девушки испарились, будто их никогда и не было.

– Что делать? – пробормотал я устало, когда мы с Тимом после бесплодной слежки вернулись домой.

Упав в кресло, уронил голову на руки. Хотелось стонать, орать и бить все вокруг от бессилия.

– Отдохнуть надо, – заявил Ольшанский, направляясь к холодильнику. – Выпьем, может? – предложил он секундой позже. И, говоря это, жевал и чем-то раздражающе хрустел. Видимо, добыл в холодильнике огурец.

– Ты можешь не жрать в такой момент? – огрызнулся я вместо ответа.

– Ну-ну, полегче, Поклонский! В отличие от тебя я еще не научился питаться воздухом! Да и тебе не советую!

Я ощутил угрызения совести. Тим и так не отходил от меня все эти дни, также не досыпал и переживал. Я не должен был на нем срываться.

– Прости, – пробормотал я. – Я просто…

– Я знаю, – спокойно ответил Ольшанский. – Но ни голодовка, ни недосып, делу не помогут. В общем, так, – постановил он. – Я сейчас закажу пиццу, мы с тобой поедим и ляжем спать. По отдельности! – добавил друг со смешком. – А прямо с утра снова поедем домой к девчонкам.

Я покорно кивнул. С трудом представлял себе, как пропихну в горло хоть кусок, но Тим был прав – нужно было питаться, чтобы хоть как-то передвигать ногами. Откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза, я позволил Ольшанскому обо всем позаботиться.

Утренний визит к девчонкам снова ни к чему не привел. Подавляя нарастающее отчаяние, я поехал в университет и на автомате отвел назначенные лекции. А вечером, перехватив Ольшанского с работы, снова поехал все туда же. Хотя и сам не знал, зачем. Даша явно не хотела меня видеть и сделала все для того, чтобы я ее не нашел.

От новой пугающей мысли позвоночник вдруг словно прошило электротоком. А что, если они все втроем куда-то поехали и с ними что-то случилось? Поэтому девчонки не появляются ни дома, ни на учебе, и с ними нет никакой связи.