Я – богиня любви и содрогания

Черный плащ стелился по полу, поднимая каждым взмахом лепестки роз. Я видела черный шлем с прибитой к ней короной, черный доспех, сверкающий, как обсидиан и слышала лязганье оружия. Чуть позади, торжественно бряцая оружием и громыхая коваными сапогами, шли такие же консервные баночки, на которые впору лепить этикетки «сайра», «сардина», «килька» и «тюлька».  Но первым шел «тунец», решительно приближаясь к статуе. Я прищурилась, глядя на гостя, остановившегося возле статуи, потом посмотрела на испуганных жриц, которые спрятались кто куда.

Одним резким движением гость отбросил тяжелый плащ, поднимая вверх целый сонм лепестков, а потом гордо вскинул голову. Тунец!

– Ну что ж, маленькое привидение, – сквозь зубы процедил металлический голос. – Ну, где же ты?

Я включила музыку и свет, а через минуту по белоснежному храму разнесся мой сладко  вибрирующий голос, повергая спрятавшихся за колонну жриц в религиозный экстаз.

– Ты звал меня? – спросила я, пытаясь придать голосу легкий флер загадочной надменности. Ну, правильно? Зачем ему знать, что в данный момент я сортирую трусы на три стопки, одна из которых носит условное название «чистые»!

– Ты всегда приходишь по зову? Мне кажется, что нет,  – усмехнулся гость. Если честно, то он меня слегка пугает. Так, эти трусы с шелковой лентой – завязкой вполне милые, если бы не цвет переспелого помидора. Оставляем! – В свой сад и в свои покои я тебя не звал.

Кхе-кхе… А сейчас еще раз и с выражением!

– Верни указ! – процедил металлический голос, протягивая руку. – Верни мой подписанный указ, который ты забрала вместе с другими бумагами! Немедленно! Это – документ государственной важности! И можешь считать, что цветы я тебе подарил!

Я сглотнула, отбрасывая очередное платье на четыре размера больше в стопку «выбросить по тихой грусти» или «дождаться, когда поправлюсь»!

– Я не помню никакого  указа! – вздохнула я, глазами пробегая по комнате. Книги стояли  на полке, корешок – к корешку. Корешки меня радовали, а вот вершки книг – нет. – С чего вы взяли, что он там вообще был? Может, вы его положили в какое-то другое место? Переложили случайно…

– Ищи немедленно! Или я не стану дожидаться. Ты знаешь, на что я способен, – процедил романтик, который только что подарил мне целое море цветов. Правда, подарок нужно было нарвать самостоятельно, под покровом ночи, но, видимо, романтика это ничуть не смущало.

– Хорошо, я у себя посмотрю! Одну минутку! – деловым тоном произнесла я, понимая, что романтик шутить не любит и в цирке не смеется. Я бросилась в сторону книг, глядя на закладки. Нет, здесь нет! Я трусила каждую, в надежде, что выпадет тот самый указ, но тщетно. Воспоминания подбрасывали мне то, что все листы, на которых я писала записки, были чистыми. А вот это уже плохо.

– Ты там долго? – нетерпеливо произнес страшный голос, пока я зашла в свой санузел. Взгляд упал на стопку разорванной бумаги, бережно припрятанную на случай грядущих женских посиделок в скромном конференц-зале. «Да, дорогой! За мной не занимай!», – сглотнула я, перерывая свои запасы. Наши отношения развивались стремительно. Вот уже от цветочно-букетного периода мы перешли к указательно-наказательному! Ой, чувствую, скоро они испортятся!

Среди обрывков была какая-то налоговая ведомость, с печатью. Я скромно осмотрелась по сторонам, понимая, что акция протеста против поднятия налогов превращается в смелый одиночный пикет.

– Я спрашиваю? Ты что там притихла? – произнес подозрительный голос, а у меня по коже пробежали мурашки.

– Эм… Я в облачках ищу… И среди роз смотрю, – надменно отозвалась я, заглядывая в туалетные недра и осторожно залезая брезгливой рукой в мусорное ведро. – Ох уж эти розы! Ну и запах!

– Я жду, – прозвучал металл в голосе, пока я разрывала мусорную корзину, доставая обрезки бумаги, ленточек и сломанные цветы, которые пришлось выбросить.

– Сейчас я посмотрю свои драгоценности, – пренебрежительным голосом произнесла я, вытряхивая мусор на пол и перерывая его с особой тщательность. – Нужно проверить все дары!

Нет, а что? Или пусть все знают, что богиня сидит на полу в маленьком санузле, разрывая мусор? О! А это что у нас! На самом дне корзины лежал снулый и уже подгулявший лещ, который я бережно завернула в…

Ай-я-яй!!! Ой-е-е-ей!!!

В моих руках была почти разорванная на две части бумага, пропитанная рыбьим жиром и благоухающая так, что все коты окрестностей заинтересованно замяукали, принюхиваясь. Она сохранила лишь одно заветное и пока еще читабельное предложение: «Указ его Величества, Императора Эзры…».  Я держала двумя пальцами мокрую и жирную бумажку, часть которой объявила о своей автономии в момент изъятия, шлепнувшись на пол.

– Считаю до трех, – послышался зловещий голос из зеркала. Я бежала в комнату, неся свой клад и брезгливо отворачиваясь. Так! Нужно как-то ее высушить! Я скребла со стены алебастр, посыпая жирные пятна, потом сбегала за пузырьками. В одном из них было какое-то подобие клея, а в другом розовая вода. Ничего! Сейчас будет как новенький!