Я – богиня любви и содрогания

– Богиня, богиня, явись к нам! – шептали жрицы, чуть не плача и простирая руки к статуе. – Почему ты нас покинула? Мы служили тебе верой и правдой! Мы приносили тебе самые лучшие дары! Богиня! Не бросай нас!

– Два, – надменно произнес голос, а следом послышался тяжелый вздох. Рука в черной перчатке сжала меч, а на красивых губах появилась странная улыбка. – Учти, это – твой последний храм! И я сожгу его дотла, как и все остальные!

– Остановись! – послышался взволнованный женский голос, а кто-то из жриц заплакал от счастья, прижимая руки к груди. Статую озарил розовый свет, а сверху на жриц посыпались лепестки роз. – Я прошу тебя, остановись! Я помню про свое обещание!

Рука в черной перчатке поймала один лепесток. Он лежал на огромной ладони, пока остальные осыпали радостных жриц и заметали статую.

– Я – богиня любви, я не забываю про свои обещания! – женский голос тут же стал уверенней. –  Просто …  тебе нужно еще немного подождать! Ты не готов, чтобы принять мой дар!

– Я тебе не верю! – рука в черной перчатке превратилась в кулак. Лепестки оседали на его плечах и черных волосах.  – Я не верю ни единому твоему слову.

– Ну потерпи немного! – ласково заметил голос, а статую озарило сияние. Почему ты такой нетерпеливый? Я помню про наш уговор.

Ветер, который врывался в раскрытые двери храма, поднимал лепестки и уносил их прочь.

– Хорошо. Даю тебе еще месяц. Но это последний срок! Если через месяц ты не выполнишь свое обещание, я уничтожу не только храмы, но и твоих адептов! Я запрещу молиться тебе! И стоит где-то появиться твоему храму, считай, что от него остались одни руины и пепелище! Я ни разу не дал повода усомниться в моих возможностях, –  негромко произнес  голос, а мятый лепесток с его ладони упал на пол. – Ты меня поняла?

– Ты, главное, не волнуйся! – радостно произнесла статуя, а снегопад лепестков прекратился. – Одну минуту! Сейчас! Так, где у меня тут… А! Все нашла!

На статую посыпались лепестки, разлетаясь вокруг, поднятые порывом ветра. Они цеплялись за волосы, покрывали обломки чаш и статуй, скользили по разлитой по полу воде и поднимались вверх к красивому потолку.

– Еще месяц! И я клянусь тебе, что ты получишь то, что ты хотел! – ласково произнес голос, а сияние померкло.

Глава первая. Богиня ничего не хотела сказать!

– Да фаф! Подофди! Фять минуф! – я сплюнула зубную пасту, сбрасывая мокрыми руками вызов на телефоне. Я пристально смотрела на себя в зеркало, критично бороздя взглядом каждый миллиметр макияжа. Это что у нас тут на щеке вскочило? Ох, ничего себе Везувий! Ай! Больно! Ну ничего. Сейчас мы тебе устроим последний день Помпеи! Сейчас-сейчас! Где тут у меня штукатурка на все случаи жизни? Втираем и оп! Красавица! Так, а это у нас что на подбородке? Показалось. Вот правой стороной мы поворачиваться на свидании не будем! Будем сидеть таинственной незнакомкой в пол-оборота.

Последнее время со свиданиями из интернета мне не везло. Одно из недавних рандеву напоминало ухаживания маньяка-тихушника. Местом встречи был выбран не самый многолюдный парк, где из аттракционов для интеллигентных людей был квест по поиску туалета. Зато народ попроще был лишен и этого скромного развлечения. Кавалер поджидал меня возле какого-то куста. «Иван!», – представился он. «Сусанин», – подумала я, после того, как мы навернули шестой круг по парку. Мне честно предложили кофе из автомата. Руки замерзли, и я согласилась. На меня посмотрели, как на буржуя, заняли у меня двести рублей на предложенный кофе, чтобы еще полчаса с азартом рассказывать про то, как наши героически продули в последнем матче. «Я не смотрю футбол! И вообще, мне пора! Я оставила включенный утюг на плите!», – вежливо сообщила я, глядя на мусорные обочины и честно ища урну. «Развелось тут засранцев!», – фыркнул Сусанин и бросил свой стакан под ноги. – «Ходят, мусорят! Задолбали! Ты что? Уходишь? Тебе что? Не понравилось? Только честно!».

Буквально позавчера я сходила на свидание с одним профессором. С пылом фанатика в течение получаса мне читали лекцию про карданный вал. Сначала я честно пыталась вникнуть, но уже через десять минут я слышала примерно: «бла-бла-бла карданный вал… Бла-бла…ремень… бла-бла натянуть!», считая голубей, которые воркующим стадом паслись возле скамейки, лопая разбросанные семечки. Через десять минут моим двум высшим образованиям вынесли суровый вердикт. Последними словами ловеласа было разочарованное: «Тупая, как пробка! Ладно, пошли ко мне!». Я вот до сих пор думаю, кого бы к нему послать, но пока не придумала ничего лучше, чем сообщение «Спасибо. Прощайте».