Я буду любить тебя вечно

Виселица была установлена на западном бастионе форта. Стояла глухая ночь, и небо купалось в звездах - будущими обиталищами бессмертных душ, покинувших бренную оболочку. Казнь была обставлена просто и буднично. Даже когда на голову накинули черный мешок, Анику не покидало ощущение, что это театральное представление, не верилось, что через мгновение она - молодая, красивая, девственно чистая, - навсегда исчезнет из этого мира. Будут расти деревья, стоять дома, город будет жить своей обычной жизнью - только ее не будет.

Неожиданно она вспомнила рассказы преподавателя истории, большого почитателя египетской старины, о Долине Мертвых, о последних убежищах почивших фараонов - тайных усыпальницах, гробницах, скрытых в глубине громадных пирамид. Внутри погребальных камер гробниц всегда присутствовала надпись: «Вспомни мое имя, и я обрету вторую жизнь». Теперь, стоя на пороге, отделявшем жизнь от смерти, она стала про себя повторять эти слова вместо молитвы.

«Вспомни мое имя, и я обрету вторую жизнь!»

Пол провалился под ногами. Пронзительная, мучительная боль, парализовавшая тело, длилась вечность. Веревкой раздавлена гортань, легкие готовы лопнуть от отсутствия воздуха. Голова начинает расти и превращается в новенький кожаный мяч, в который усердно накачивают темную красную жидкость. Надетые железные обручи не дают расти бедной головушке. Их прибивают множеством гвоздей, и каждый удар отдается нестерпимой болью.

Сердце сжато в кузнечных тисках, которые неумолимо сжимаются, а оно все не дается, извиваясь с отчаянием обреченного и, вдруг, превращается в стеклянный флакон, который разлетается на мелкие осколки под усилиями проклятых тисков. Лопается мяч, не справившись с тесными обручами, и она летит в темный длинный туннель, из которого не видно выхода.

Врач убрал стетоскоп и констатировал:

- Наконец отмучилась, бедолага. Больше пяти минут - подобные случаи редкостны, даже уникальны. Все-таки, это ужасное зрелище, господа! Особенно, когда такая юная… Дас. Занесите в протокол - смерть наступила в пять минут после полуночи.

У жандармского поручика, начальника конвоя для сопровождения смертницы, с хорошим послужным списком, подозрительно блестели от влаги глаза. Он решил напиться той ночью до поросячьего визга. Поручик станет проделывать это с завидным упорством и в последующие ночи, ибо сон покинет его, но облегчения он не будет получать. Некий женский образ, со временем все больше теряющий черты конкретного человека, станет преследовать его в снах, и даже наяву. Пьяным он будет врываться в бордели, выискивая проституток с коротко остриженными волосами, на коленях просить у них прощения и щедро наделять деньгами. У «жриц любви» с улицы красных фонарей даже возникнет мода стричься очень коротко.

2.

- Господин унтер-офицер! Рядовой Прохоренко третьей пулеметной роты гарнизонной службы принял пост № 5, - хмуро отрапортовал курносый низкорослый солдатик в длинной шинели, которая, полами мела землю.

- Что ты, братец, невесел, нос свой на плечо повесил?! - с издевкой спросил высокий статный разводящий, и два сопровождавших его солдата угодливо скривились в ехидных улыбочках. - Мертвяка испужался, што ли? Так они дохлые, ни на што не пригодные. Тем более баба, да еще молодая. Чего молчишь?!

- Никак нет, господин унтер-офицер! Не испугался я, а захворал, - постарался бодро ответить солдатик, но это ему плохо удалось.

- Завтра караул сдашь и пойдешь к лекарю. Он тебе клистир и касторку пропишет, неделю из сортира не будешь вылезать, - все трое расхохотались, один зло, а двое подобострастно. - А если снова, как в прошлый раз, зря тревогу подымешь, то тебе уже никакой лекарь не поможет, я уж постараюсь, - все снова заржали, а унтер сунул кулак под нос солдатику.

- Вспомни наставления гарнизонной службы, которые гласят: на шорохи, шумы всякие внимания не обращать, ибо все это происки ветра, а службу нести зорко и бдительно.

- Слушаюсь, господин унтер-офицер! - безнадежным голосом согласился солдатик.

- Неси службу, служивый! - рассмеялся унтер-офицер, и два голоса подчиненных присоединились к нему эхом. Три фигуры превратились в тени и исчезли в ночной темноте.

Полная луна периодически пряталась в темных тучах, проглотивших звезды без следа.

Стояла напряженная тишина, иногда нарушаемая неподдающимися объяснению звуками ночи. Страх заполонил душу маленького солдатика, всего год, как призванного на службу из глухомани Полтавской губернии.