Я буду в маске (СИ)

- Я вот такой хреновый человек, мне нужно было тебя потерять, чтобы это понять… Не знаю, поверишь ты мне или нет, но я не собиралась ни с кем спать в клубе после тебя. Я нарочно пошла в ВИП-комнату, хотела тебя позлить. Сделать больно, - ресницы Льва дрогнули, губы сжались. - Возможно, чтобы показать, насколько больно было мне, когда я узнала, что Эл – это ты… Поверь, это было больно. Мне казалось, что мой мир разрушился. Я никак не могла просто начать тебе доверять. Я же просила оставить меня в покое, ты не услышал… И сейчас я даже думаю, что ты все делал правильно: что не отступал. Заслуживал доверие. Терпел капризы. Только я не оценила, стоя на своем, считая, что мне нужно время побыть одной, подумать… Лева, я подумала. Да, наверное, позднее, чем нужно было, но… Ты мне нужен. Я тебя очень люблю.

По его глазам, лицу я видела - он сомневается. Хочет поверить.

- Что ты хочешь от меня?

- Искренности, - ответила я. Лев непонимающе нахмурился. - Я хочу, чтобы ты мне честно ответил - ты все еще меня любишь?

 Он опустил глаза. А я, осмелившись, взяла его за подбородок, заставляя вновь на меня смотреть:

- Любишь?

- Мне не сложно признаться, Даша. Поверь. Да, я все еще люблю, - ответил он. - Но мне сложно выкинуть из головы увиденное в клубе.

- Я понимаю… Прости меня, это было… Да этого просто не должно было быть! А если бы ты не ворвался в ВИПку, то… - договорить я не смогла, чувствуя, как слезы подкатывают. Странно, неожиданно. В тот день я серьезно не отнеслась к тому, что чуть не случилось. А сейчас так явно представила, что могло бы быть.

- Не надо, мне Жанна рассказала, - остановил меня Лев. А я взяла свой стакан и сделала маленький глоток. Не люблю я все-таки виски. Крепко, горько. Не вкусно. Лев наблюдал за мной, как я поднесла к губам стакан, как сделала глоток и как хмурилась, проглотив… Я видела, что маска равнодушия ушла с красивого лица писателя.

- Тебе очень идет это платье… - неожиданно произнес Лев, я улыбнулась, а он провел рукой по моей шее и добавил. - И эти бусы.

 Мне безумно захотелось обнять Льва. Поцеловать. Но я осторожничала, лишь потянулась к его уху и ответила:

- Ты их подарил как Эл. А как Лев по ним и узнал.

- Тогда я подумал, что это судьба, - ответил он мне тоже на ушко. Я уставилась ему в лицо и нежно произнесла:

- А может и так? В конце концов, мы всегда можем изменить судьбу, как и свою, так и чужую… Если, конечно, хочется, - слово «хочется» я сказала прямо в губы писателя. Очень близко, почти касаясь и едва сдерживаясь, чтобы не впиться в манящие губы Льва. И целовать. До головокружения, до умопомрачения. Или пока нам кто-то не помешает.

- Что ты со мной делаешь? - задал вопрос Лев точно так же, как и я, близко к губам.

- А что я делаю? - Запах, боже, этот запах мужского тела вперемешку с любимым одеколоном кружил мою голову еще сильней.

- Заводишь. Я даже смотреть на тебя не могу без желания. Вот увидел тебя в клубе, перепачканную в краске, в этой нелепой футболке, или вчера, в красивом платье с декольте, все во мне тут же напряглось, - Лев посмотрел сверху вниз на мою вздымающуюся от частых вздохов грудь, - и я понял - все равно хочу…

 С неприкрытым ликованием я улыбнулась, положила руки Льву на плечи, погладила, ощущая кожей все мышцы даже через плотную ткань трикотажного свитера. Провела ладонью по ключицам, шее, подбородку. По губам. Лев обнял меня за спину, за то, мое самое сокровенное место между лопаток, а я трогала подушечками пальцев колючие щеки писателя. Тут же его руки оказались на моей пояснице, через секунду - на бедрах. Сжали сильно, властно. Я слабо охнула, упиваясь и наслаждаясь происходящим.

- Моя девочка… Черт! Моя.

 Дашка! Как же приятно это слышать! В теле жар, а в животе порхают те самые пресловутые бабочки.

- Твоя, - отозвалась я, тесней прижимаясь к писателю.

- Только ты не подумай, это не просто вожделение, - сказал Лев, слегка отстраняясь. - Это на границе, но гораздо большее, что-то необъяснимое словами. Хочу тебя трогать, целовать. А еще больше хочу засыпать и просыпаться с тобой. Каждое утро… Не могу это в себе перебороть.

- И я хочу. Засыпать и просыпаться, - прошептала я и тут же почувствовала губы Льва на своих. Он поцеловал меня. Нежно, трепетно. Сначала. Потом поцелуй стал более напористым, жгучим, даже пытливым. Я прикрыла глаза, с чувством отвечая на такую пытку.

- Не смей больше так плохо себя вести, - прошептал он томным голосом. Голосом Эла. Внизу живота свело, а по телу пробежалась такая знакомая волна.

- Тебя надо наказать.

- Накажи, - сквозь зубы произнесла я.

 Лев лукаво улыбнулся, провел ладонью по ноге вверх, задирая подол платья. Нащупав резинку плотных колготок, он резко дернул  вниз, снимая с меня эту деталь одежды. Я опешила, решив, что такого колготки не выдержали и порвались. Майский опять прильнул к губам, схватил меня за бедра, приподнял и усадил на стол. Опустился на колени и, расстегнув сапоги, снял с меня обувь. Потом небрежно, торопясь, стянул колготки.

- Ты собираешься наказать меня здесь? - удивилась я.