«Я буду жить до старости, до славы…». Борис Корнилов

Он гимнастерку снял.Тяжелой, сочнойбыла его суровая рука…Он с проседью серебряной, височной,но, видимо, не старше сорока.Он успокоился.Вагон качало.Он расстегнул сорочку на груди,и все увидели, что грудь курчава,с боков побольше,меньше посреди.И в комнатке,в купе четырехместном,в табачном,серо-крашеном дымуон был, пожалуй,самым интересным,но это неизвестно почему.Обыкновенны были все соседи,включая всех —

и дамуи юнца,в неторопливой длительной беседе,которой ни начала, ни конца.Юнец краснел.Ему мешали руки.Другой сосед раскладывал кровать.А дама что ж?Она уже со скукибыла с любым готова флиртовать.Она и не умела быть иною,все было так с девичества у ней:и волосы, подкрашенные хною,темнее у корней,багровый рот.………….Как часто яв вагонном коридоре,порой ночами не смыкая глаз,позабывал о радости и горе,раскуривая трубку сотый раз.

Кто завтра мне — поэту и бродяге —постель постелет,приготовит чай?В какой смешнойи новой передрягепридется очутиться невзначай?В любом селенье,на любом привалекаких мы только…(легки дороги…..)любили,ревновали,горевали,лезгинку танцевали,пировали,араку пили,ели шашлыки.Вот полустанок.Пролетая мимо,я на секунду вижу вдалеке

бревенчатые избы,клочья дымаи девушку в малиновом платке.Она рукою робкою махнула.Быть может, мне………………Погасла сразу лампочка ночнаяи разбудила медленно одних,другие спали, ничего не зная,им снилась жизньдалекая, иная…Прошел по коридору проводник.Военный, всполошенный шумом этим,вскочил и вспомнил:…поезд……еду в Крым…Был у уборной в очереди третьим,а потерпев немного, и вторым.Тяжелым телом хвастаясь холеным,он вымылся до пояса.Потом

он вытерся везде одеколономи отполировал себя жгутомиз простыни сухой-сухой,махровой,минуты три,а может, больше —шесть…И вышел замечательный,здоровый,блестели зубы,захотелось есть.О, ветчина, слезящаяся жирно,уже тобой позавтракать пора,на столике разложена обширнотелятина,зернистая икра.…………………………

1936

Парашютист

(Отрывок из поэмы «Люся»)