Я был на этой войне

— Приехал я с двумя капитанами за молодежью в один славный город Сибири. Отметились, представились и сидим работаем с документами, с призывниками беседуем. Вечером, как положено, товарищеский ужин с местными офицерами и такими же, как я, командированными. А в два часа ночи новобранец ушел в самоход. Там купил наркотики, укололся и пошел на сборный пункт. Стал перелезать через забор, а там «колючка» поверху пущена. Спьяну изрезал все руки до мяса, сорвался с забора, а потом глядит на руки, на забор — все в крови. Тут у него крыша и съехала. Бежит в милицию и кричит благим матом: «Помогите! На сборном пункте офицеры напились, призывников режут, стреляют, несколько трупов на заборе висит. Скорее! На помощь!» Ну, и прочую ерунду. Менты смотрят, что пацан весь в крови, руки вроде как ножом изрезаны, рожа ободрана. Короче, они подрываются и скорее всем отделением в половине третьего ночи врываются на сборный пункт. Всех пинками подняли. Не смотрят на чины, звания, возраст. Всех к стене. Ноги шире плеч. Руки «в гору», мордой в стену. Комедия. Мы все полупьяные, ничего сообразить толком не можем. Спрашивают про какие-то трупы, убийства, массовые расстрелы. Все как в тридцать седьмом году. Подняли, построили и пересчитали молодежь. Вроде все на месте. А у наркомана-заявителя «отходняк» начался. Трясет его всего, галлюцинации еще больше усилились. Менты-то думают, что у парня нервный шок, верят этому шизофренику. А он продолжает свое: «Я видел, как офицеры убили призывника, а труп его положили в машину». Во дворе стояли личные автомобили местных офицеров. Менты шмонать машины пошли. А один из офицеров привез из деревни мясо, в багажнике оно лежит. Как раскрыли его машину, как заорали: «Расчлененка!», т. е., значит, труп бойца расчленили. Там еще освещение плохое было. Что тут началось! Офицера-беднягу в наручники сходу заковали. Потом уже, через пятнадцать минут, пришел эксперт, посмотрел на мясо и подтвердил, что говядина. Ладно хоть не били. Но рожи у них были зверские. Всех держат под автоматами. А вдруг сообщники! Вот с тех пор одинаково не люблю как милицию, так и наркоманов.

— А что с этим придурком сделали?

— Положили в дурдом. Подтвердили, что конченый наркоман, и выписали «белый билет».

— Я бы точно прибил этого гада.

— И тогда ментам работы бы прибавил.

— Они хоть извинились?

— Извинились, а что толку? В шесть утра весь этот цирк закончили.

— Я тоже ментов не люблю, — мрачно вмешался недавно прибывший на место второго комбата Игорь Красильников.

— А ты за что?

— Поехал в Москву в командировку. Заночевал у приятелей. Выхожу на остановку. Зимой дело было. Снега много, скользко. Стою, жду автобус. Подошел один, не мой, другой, тоже не мой. Еще остановился какой-то, народ заходит-выходит. Слышу за спиной крик: «Стой! Стой, гад!» Оборачиваюсь — милиционер гонится за мужиком. Я же тоже в погонах. Подождал, когда мужик подбежит поближе, и как ему в глаз заехал, тот и свалился. Милиционер подбегает, я жду слов благодарности и грамоту от руководства родной милиции. А тот перескакивает через мужика и запрыгивает в автобус. Мужик поднимается и…

— Что?

— Что-что! Бьет меня тоже в глаз. Приехал я из командировки с огромным фингалом под глазом. Вот так. С тех пор и не люблю я родную милицию.

— Ладно, пошли совещаться к командиру.

— Пошли.

— Нет ни малейшего желания.

— Кому хочется?

— Надо съездить к саперам, может, они привезли с собой баню.

— Ты что?! Какую баню?

— Как в фильме «Кин-дза-дза!». Наподобие их летательного аппарата. Только пропеллера не хватает на макушке. А так один в один.

— Отсовещаемся, и если не будет никакой горячки, то можно и помыться.

Сам штаб бригады размещался в конторе бывшей МТС. Низкий потолок, заложенные мешками с песком окна, тусклый свет от лампочки. Генерал, комбриг, Сан Саныч сидят за столом, остальные разместились на стульях разного калибра. Прямо как на собрании в колхозе. Сейчас будем подводить итоги и обсуждать виды на урожай. Только показатели различные.