Я был на этой войне

Закончилась эта эпопея следующим образом. В политотделе ставки подсчитали те комсомольские взносы, которые я должен заплатить в валюте. Сходили в «Березку», — помните, такие валютные магазины были, — присмотрели мебель, чтобы в свой политотдел купить.

И вот вызывают меня с командиром части в особый отдел. И давай меня профилактировать. Я объясняю, что эта была шутка, что этот болван дежурный по связи шуток не понимает. Вдобавок распускает сплетни.

А мы, говорят особисты, на ушах стоим, всю работу бросили, тебя проверяем. Проверили всех твоих родственников. У тебя допуск по первой форме, допущен к ключевой документации. А тут тетка из Канады. Ну и задал ты нам жару. Ну а эти из политотдела хороши тоже, ха-ха-ха, мебель выбрали уже.

Короче, все посмеялись, а потом я отписывался прямо там. Не состоял, не получал, ничего не знаю, ничего не вижу, ничего не слышу, никому ничего не скажу. Вот так, мужики. Долго меня еще потом звали и миллионером, и миллионщиком, и Корейко.

— Во болваны.

— Здорово ты, Слава, их разыграл.

— Слушай, я слышал эту историю, но думал, что это просто треп. Оказывается, на самом деле. Ну, здорово!

— Слава, пока есть время — расскажи еще про «посмертные» деньги.

— Какие деньги?

— Ты что, не слышал?

— Так я прикомандированный.

— Так послушай. Слава, расскажи по поводу «похоронных» денег.

— Не «похоронных», а «посмертных». Слушайте. Прошло где-то с пару лет после того, как я стал «миллионером», я получил уже старшего лейтенанта. И вот представьте, то ли июль, то ли август в Кишиневе. Жара невыносимая, асфальт плавится. И вот я и еще один из другой роты проводим два часа строевой подготовки с оружием под этим палящим солнцем. В кителях, в фуражках, в сапогах, перетянуты портупеями. Короче — кошмар. Час с одним взводом, второй — со вторым. Плац большой. Он в одном углу со своим взводом, я в другом.

И скучно мне стало, просто скукотища, решил я его разыграть. В перерыве, пока одни бойцы сдавали оружие, а другие получали, сидим в тенечке, курим, я и спрашиваю у него:

— Ты деньги получил?

— Какие деньги, до получки еще две недели. Ты, видать, на солнце перегрелся.

— Сам ты перегрелся. Ты в пятницу на читке приказов был?

— Нет, я в наряд готовился.

— Вот то-то, не знаешь, а говоришь, что я на солнце перегрелся. Зачитывали приказ министра обороны. Там говорится, что в случае смерти офицера положено выдавать его семье посмертное пособие в размере трех тысяч рублей, но по мотивированному рапорту офицера и по решению командира разрешается давать данную сумму при его жизни. Вот я и получил. Подумал, что вы меня и так закопаете, чтобы я не вонял. По рублю скинетесь. Веночек купите. Никуда вы не денетесь.

— Врешь, наверное. И сколько ты получил?

— Три тысячи. Копеечка в копеечку. Вот мы с женой и думаем, можем машину подержанную купить или мебель хорошую в квартиру. Не знаю. А может, на книжку пока под проценты положить.

— Покупай лучше машину. А как получить?

— Очень просто. На имя комбата пишешь рапорт. Так мол и так, прошу вашего разрешения выдать мне посмертное пособие в размере трех тысяч рублей. И обязательно напиши сумму прописью, а то отправит переписывать, меня уже отправлял.

— Слушай, а почему другие не получают?

— А хрен их знает. Может, деньги не нужны, а может, текучка не дает. Проверка на носу, вот и руки не доходят.

Провели мы еще час строевой подготовки. Я пораньше закончил и бегом к комбату. Так, мол, и так. Сейчас придет старший лейтенант, вы, товарищ подполковник, подпишите ему рапорт. Не читая, подпишите.

— Зачем я буду подписывать что-то не читая?

— Подпишите, это шутка, потом поймете, вместе посмеемся.

И убежал к себе в роту. Переоделся, сижу в канцелярии, жду развязки. Раздается звонок по телефону. Комбат:

— Миронов, быстро ко мне.

Я быстро спустился в кабинет к командиру батальона. Он сидел и выглядел, как новый начищенный пятак, и улыбался в тридцать два зуба.

— Ну, Миронов, ты даешь. Как ты додумался до посмертного пособия? И главное, Крюков клюнул! Ха-ха-ха! С чего тебе пришло в голову его одурачить?

— Все очень просто, товарищ подполковник. Командовал он так все два часа, что уши закладывало. Наверное, хотел, чтобы вы его заметили.

— Слышал я, как он командовал, я так же подумал, — заметил комбат.

— Ну, короче, надоел он мне, а тут жара стоит, я потом обливаюсь, и скучно. Скука такая, что скулы судорогой сводит. А тут Крюков продолжает орать. Хоть и весь плац нас разделял, но, тем не менее, он меня достал. Вот и пришла в голову мысль его разыграть, а в курилке пришла идея о «посмертных» деньгах. А тут как раз получилось, что на последней читке приказов его не было.

— Сейчас будет начфин звонить, уж он-то точно офигел от крюковского рапорта, — комбат закурил и кивком разрешил мне тоже курить, мы стали ждать звонка из финансовой части.

Спустя пару минут раздался звонок. Комбат снял трубку:

— Кленов, слушаю вас.

— Добрый день, Валерий Павлович, — раздался в трубке голос начфина, комбат подальше отодвинул трубку, чтобы я все мог слышать, — это начальник финансовой части капитан Голованов.