Я был похоронен заживо. Записки дивизионного разведчика

Батарея стояла метрах в 150 от берега, скрываясь от противника за небольшими песчаными барханами, поросшими редким низкорослым лозняком. Остановил часовой. Огневики отдыхали. Поскольку ночью все равно делать нечего, я тоже прилег отдохнуть до рассвета. А он уже близился. На востоке все выше поднималась светлая полоса. Сон не приходил, несмотря на то что всю ночь не спал. Видно, не прошло еще только что пережитое нервное напряжение на переправе.

Погода стояла сухая и теплая. Ничто не предвещало грозы. Даже пулеметы на рассвете стали стучать меньше. И вдруг ударили орудия. Заработали пулеметы. Воздух наполнился громом выстрелов и разрывов. Над головой, с прижимающим к земле визгом, проносились снаряды. Разрывы поднимали смерчи песка. Наша батарея тоже открыла беглый огонь. Показалась бегущая в паническом беспорядке пехота. Пехоту преследовали стадо коров и танки. Офицеры бросились останавливать бегущих. Стреляли над головами обезумевших в панике солдат. Одни падали, а другие, прыгая через их трупы, пытались достичь воды, не понимая, что переплыть реку не удалось бы даже самому лучшему пловцу. Только у самой воды бегущих удалось все-таки остановить и повернуть назад.

А в это время вся артиллерия, стоящая за Днепром, вела по наступающим массированный огонь. 2-я батарея тоже вела беглый огонь прямой наводкой по танкам и бронетранспортерам, преследующим бегущую пехоту. Одна самоходка, высунувшаяся из-за кустарника, была расстреляна в 50 метрах от батареи.

На следующий день мы узнали, что на 2 часа дня было назначено наше наступление, но немцы на 6 часов нас упредили. Немцы бросили в бой два батальона пехоты, 30 танков и самоходных орудий. А впереди, чтобы прикрыть свою пехоту, гнали стадо коров, около 300 голов. Кроме того, на таком узком участке и такой массой обезумевшего скота вполне можно было раздавить наших солдат в обороне.

Отбив атаки немцев, наши полки перешли в контрнаступление и заняли очень важные в тактическом отношении песчаные высоты у деревни Старая Лутава и деревню Глушец. Нам говорили, что в этом бою противник потерял более 300 солдат и офицеров, 46 человек взяли в плен, подбили 12 танков и 3 автомашины.

Теперь противник был уже за высотами, а батарея оказалась на закрытой позиции. Я без приключений дошел до высот. На всем километровом расстоянии лежали трупы и очень много убитых коров и быков. Немцы закрепились в деревне, а наша пехота окопалась на высотах. Тут же был наблюдательный пункт 2-й батареи. Нанеся все необходимое на карту, во второй половине дня я вернулся в Любеч.

Наш взвод управления занимал хату рядом с НП и КП дивизиона. Кто-то из солдат принес мне обед. В это время над нами пролетели немецкие самолеты. Штук двадцать. Мы решили, что самолеты полетели бомбить наши тылы, и никто не двинулся с места, чтобы уйти в ровики, которые заранее были вырыты в огороде у стены хаты. Уселись на скамеечку для ног, а может, детскую (стола в хате не было) и только принялись за кашу, как под рев самолетов хата стала подпрыгивать от рвущихся рядом бомб. Не раздумывая ни секунды, я выскочил из дома (сеней не было) и свалился в ровик у самой двери дома. Ровик был глубиной более метра, но уже с осколками оконного стекла, о которое я порезал руки. Кажется, все хорошо, укрытие, защищающее от взрывной волны и осколков, найдено, можно переждать бомбежку. Но нет, какие-то неведомые силы выбросили, вернее, заставили под разрывами бомб перебежать в другой окопчик. Он был в 10 метрах от хаты, глубиной не более 50 сантиметров и, оказывается, уже занятый хозяйкой дома, женщиной лет пятидесяти. Кое-как втиснувшись в укрытие, пришлось теперь успокаивать до смерти напуганную, плачущую навзрыд и молящую Бога о спасении женщину.