Я, дракон

Отлучиться от Буля все-таки пришлось. Помыть кастрюлю, да и вообще, не зря остановка называется санитарной.

Дракон издал тихий свист.

Опасность.

На придорожных площадках дракон бесправен, агрессия по отношению к человеку недопустима, даже ответная. Теоретически дракон может защищаться, но фактически доказать это не бывает никакой возможности, дорожный патруль почти всегда не на стороне дракона.

Кто бы ни напал на него, возле дороги он не может ни кусаться, и царапаться, он вообще не может сделать ни одного движения, которое могло бы нечаянно повредить человеку. Существовал даже регламент на высоту отрыва лапы от земли — чтобы кого не задеть когтем. А царапнуть дракон способен ого-го как! Это Булю когти можно было подрезать у любого столяра, а некоторых драконов приходилось для этого водить в кузницу.

Но Сэмми и Буль не просто работали вместе, они были здорово привязаны друг к другу. Буль был не наемный дракон, он был практически членом семьи. И систему условных знаков они выработали давно.

Тихий, на грани слышимости, свист, от которого у трусливых людей просто волосы на голове шевелятся: «На меня напали».

Бросив кастрюлю, Сэмми в несколько прыжков добежал до Буля.

На вьюках нагло висел худенький человечек в зеленых одеждах. Лесной воришка. Подкрался из зарослей.

В другой раз Сэмми просто дал бы ему пинка в сторону ближайших деревьев, но тут решил сдать негодяя в королевскую управу, чей представитель обязательно должен проживать на постоялом дворе.

Уж больно зол был Сэмми.

Он стащил подлеца за ногу, повалил на землю и связал его же собственной одеждой. Затем огляделся вокруг: граница стоянки была недалеко. Он ухватил пленника за шиворот и отволок, изгваздав в дорожной пыли, сначала до обочины, а затем и на заросший бурьяном пятачок прошлогодней мелкой ярмарки. Здесь формально уже была нейтральная территория, и воришка прекрасно понял, в чем дело.

— Добрый господин, отпусти меня, пожалуйста, — тут же заныл он. — Неужели тебе меня не жалко? Я же не успел ничего взять, — и, поспешно добавляя в голос побольше слезы: — Я и не хотел, меня заставили, я в семье младшии-и-ий…

— Что ты там лепечешь? — изумился Сэмми. — В какой семье?

— А что мне было делать, — продолжал воришка, жалобно хныча, — у нас еще есть младшенькие, им есть нечего, а я не хочу воровать, я к гончару в подмастерья хотел, а Энни и Джорджи голодают уже три дня, и меня…

— Да ты же сказал, что младший? А тут еще какие-то младшенькие, — усмехнулся Сэмми. Он стоял, грозно уперев руки в бока, и присматривался к пленнику. Подросток еще. Потому и такой хлипкий-костлявый. Ненамного старше его первенца. Тьфу. Не сдавать же ребенка в тюрьму? А с другой стороны, этот ребенок, поди, уже лет десять профессионально промышляет…

— Так то мла-а-адшенькие, которые мелкие, а я-то просто младший, это которые работать могут. Вот и заставляют… Как что опасное — валяй, говорят, тебя не жалко, а может, дракон такого костлявого не сожрет… А я куда дену-у-усь…

«Хоть и пройдоха, а вообще-то, похоже на правду», — подумал Сэмми.

— Семья у нас большая, живем в лесу испокон веку, и тут же по лесам промышляем. А где же еще? Негде…

Сэмми раньше не приходилось разговаривать с такими. Что воровские шайки на торговых путях шарят, знал, как не знать. А вот что за люди, как ухитряются прожить на это, ведь королевская охрана не дремлет, да и извозчики — народ суровый, — об этом иногда, если заходила речь за кружкой пива, задумывался.

— Чем же промышляете-то?

— Да ничем, дяденька… так, поманенечку, копейку стащишь, картошинку сжуешь…

— И что, на целую семью хватает? — Сэмми решил узнать для себя нечто новое, заодно от грустных мыслей отвлечься. И старательно изобразил сыщика. — Ох, не верю я тебе, малец…

— Вот то-то и не хватает! Кто с собой много возит, это надо на почту королевскую или большой обоз нападать, у нас такой силы нет, это другие семьи. Да у них и сговор с патрулями, непросто это… — парень увлекся и перестал хлюпать. Но вдруг съежился весь: заметил, что разболтался. Голову в плечи втянул, связанными сзади рукавами по земле заелозил.

Сэмми понял, что сыщика из него не выйдет: даже такого растяпу не умеет разговорить.

Но тут нежданно помог Буль. На всякий случай не нарушая регламента отрыва лап от земли и соблюдая осторожность в прочих телодвижениях, он просто навис внушительной башкой над самой головой воришки. И капнул слюной.

Тот в ужасе задрал голову. Буль улыбнулся во все шестьдесят четыре зуба.

Воришка побелел и затрясся. Сэмми потер руки:

— Ну-с… так что ты надеялся у меня в тюках найти? Картошечку? Али копеечку?

— Дяденька! Все, все скажу!!! Пусть только он меня не ест!

Сэмми сурово кивнул:

— Валяй.