Я дрался с асами люфтваффе

— В августе 1944-го. Это был орден Отечественной войны второй степени. Но у нас в этом смысле строевой отдел плохо работал. Об этом все говорили. Взять 5-й полк или 107-й — там все отлично. Там через три месяца звания присваивали. А я так всю войну и прошел младшим лейтенантом. Но тогда никто об этом особо не думал, и о наградах тоже. Все разговоры, зависть и обиды пошли после войны. Помню, мы встречались на День Победы. В третьей эскадрилье был хороший летчик Иванов. Вроде на него было представление на Героя, но почему-то не дали. Он тогда приехал пообщаться, увидел своих однополчан, которые, может быть, летали хуже, но были награждены. И больше он на наши встречи не приезжал. Он был явно обижен, даже высказывался по поводу.

А в войну было проще. Дали Героя Женьке Савельеву, он в Москву ездил из Саратова получать Звезду.

Встретили его мы на обратном пути, в Борисоглебске. Там делали пиво хорошее, но в продаже его не было. Собрали все ордена, нацепили на Женьку и послали его к директору. Его только спросили: «Сколько?» — «Бочонок». Ему тут же принесли.

— Деньги за сбитые давали?

— Да. Не могу вспомнить точно: тысячу или две. Но деньги давали на расчетную книжку, а не сразу на руки. Зарплату не давали. Существовали расчетные книжки.

— Как относились к другим родам войск?

— Летчики всегда были с гонором. Пехота — тьфу, мы сверху! Но танкистов уважали. Танкисты есть танкисты. Понимали, что у них за труд.

— Как подтверждались сбитые самолеты?

— Фотокинопулеметов у нас не было.

— А свои сбитые отдавали тем, кто на Героя шел?

— Ничего не могу сказать, была такая молва. Недавно я встретил одного баскетболиста, у него сын капитан команды. Спрашиваю: «Играет сын?» — «Играет. Кто-нибудь подведет, а он бросает». Так и у нас в авиации.

— Тяжело было переходить от военного времени к мирному?

— Когда война закончилась, первой мыслью было: «Слава богу, мы не будем стрелять и по нам не будут». На парад я съездил, приехал с него в Германию, потом в Чехословакию, в Венгрию, потом в Австрию. В Австрии по нашим самолетам гады еще постреливали ночью трассирующими. Были у нас там тренировочные ночные полеты. Но все равно мы знали, что войны уже не будет. И переходить к мирному времени мне не было тяжело. Что самое удивительное, мне после войны даже не снилась война. Да и сейчас больше спортивные сны снятся. Я ведь судья республиканской категории по лыжным гонкам. 15 лет отработал в Городском комитете, зимой ходил только на лыжах.

А на Великой Отечественной я воевал за Родину. У нас даже символ этого был: под знаменем летали. Защита Родины — дело само собой разумеющееся, вот и не снится. Я даже не помню, когда в последний раз с истребителем противника встречался.

В архивных документах частей и соединений, в которых воевал Н.Е. Беспалов, отмечена только одна его воздушная победа: 22.02.45 в районе Губен — Грано в воздушном бою на самолете Як-3 лично сбил один ФВ-190.

Источник:

ЦАМО РФ, ф. 11 гиад, оп. 1, д. 21 «Приказы дивизии» (за 1945 г.).

Курсанты аэроклуба. Второй справа Николай Беспалов

У самолета Як-3 Николай Беспалов (слева)

Васильев Александр Филиппович

Александр Васильев, осень 1941 г. Аладырь

Александр Васильев у своего самолета Ла-5 №40, аэродром Яровщина, весна 1944 г.

Родился я 19 апреля 1923 года в глухой деревушке Лютоголовая под Псковом. Когда мне был год, у меня умер отец (он участвовал в Первой мировой войне и болел туберкулезом). Мать вышла повторно замуж за двоюродного дядю моего отца. И сама умерла, когда мне было семь лет. Остался я с отчимом.

Поступил я в школу, окончил семилетку. Решил поступить в педучилище в Ленинграде, поехал сдавать экзамены. Был я в числе лучших учеников в классе. А там, в Ленинграде, засыпался на экзамене, когда попросили разобрать предложение по членам. Нас ведь как учили: я знал подлежащее, сказуемое и второстепенные члены предложения, но какие именно второстепенные члены — скажем, обстоятельства места, обстоятельства образа действия, обстоятельства времени, — я этого ничего не знал. Вот и не прошел в педучилище.

Поехал обратно в деревню. Там назначили меня помощником счетовода, хоть и было мне 14 лет. Сидел я в конторе, зимой участвовал в лесозаготовке и готовился к поступлению. В следующем году поехал еще раз, уже в город Луга, там тоже было педучилище. Я сдал экзамены, прошел по самой нижней кромке, но все-таки меня зачислили. И, скажу, потом я был в классе педучилища в числе лучших учеников.