Я — эбонитовая палочка

Повернув голову, я увидел, что люди, идущие на подъем, остановились, сгрудились метрах в пяти у меня за спиной, словно уперлись в невидимый барьер. Не кричали, не пробовали пробиться, просто молча ждали. Из стеклянного "стакана" выбралась плотная женщина-контролер и, помедлив, по дальней от меня стенке, прижимаясь и пуча глаза, втиснулась в толпу. Басовито рявкнула какая-то сигнальная система и умолкла.

Мне мельком подумалось, это не просто так. Это я их держу. И правильно делаю. Только надо, наверное, быстрее.

Эскалаторы застыли. Возможно, наверху повернули стоп-кран. Те, кто ехал вниз, отступали назад, вверх, я толкал и подгонял их: вон! ненавижу! — все также замыкая все добрые воспоминания вокруг черного сгустка.

— Сп-пускайся, — шептал я, — спускайся. Здесь н-никто не обидит.

Смерть робко одолела ступеньку и наконец стала видна.

Это была немолодая женщина с худым бесцветным лицом. Узкие губы, впалые щеки. Синяя длинная юбка и мешковатая кофта, застегнутая на все пуговицы. Сумка на ремне.

Смерть смотрела на меня во все глаза.

— Что? — как птица повернула она голову, умудряясь не отвести от меня взгляда.

Нога ее замерла над очередной ступенькой.

— Сп-пускайся, — мягко сказал я.

Женщина обернулась, лицо ее сделалось растерянным.

— Пусто… — тихо сказала она.

Шаги ее вниз, ко мне, были легки. Одна рука сжата в кулачок, другая нырнула в сумку.

Мы были вдвоем, я напротив ее, а все остальные, оттиснутые, отжатые от эскалаторов, темнели фоном на периферии зрения.

Вот и пригодился дар.

Наверное, подумалось мне, я не должен обижаться на судьбу. Такое бывает. Я где-то читал. Кажется, у Воннегута. Там было про Марс, про семью, про человека с собакой… Нет, неудачный пример.

Женщина сошла, и я прижал ее к себе, боясь отпустить. Вместе мы оказались в углу у знака "проход запрещен", вместе опустились на пол.

— Не отп-пускайте в-взрыватель, — сказал я.

Она замотала головой. Она дышала жадно и часто, под кофтой вздымалась худая грудь и прорисовывались продолговатые бруски, закрепленные вокруг талии.

А мне стало вдруг спокойно.

Я подумал, что если отследить всю мою жизнь, то она вся есть подготовка к этой встрече. Причина и следствие, длинная цепочка. ДЦП дан был мне для того, чтобы я отчаялся, и появился Виктор Валерьевич Усомский. Выполняя свое предназначение, он научил меня ходить и понимать себя. Все светлые моменты происходили единственно, чтобы я мог их вспомнить в нужное время. Сергей придержал дверь, чтобы я обрел дар. А дальше сыграли свои роли мама, Рита, невидимый Вовчик — только для того, чтобы я оказался в метро и смог перехватить…

Я посмотрел женщине в глаза.

— З-зачем? — спросил я.

Она жалобно скривила рот.

— Одна… — прошептала смерть. — Некому помочь… Все — сволочи.

Светлые волосы ее прилипли ко лбу.

Я крепче сжал хрупкие плечи.

Кто-то, громыхая каблуками, спускался сверху. Лицо женщины вдруг исказил ужас.

— Взрыватель… — произнесла она. — Взрыватель дистанционный. Там… человек…

Она глазами показала на эскалатор.

Я улыбнулся. Что ж, подумалось мне, наверное, я сделал все, что мог. Все мои неприятности, желания, обиды, боль отдалились вдруг, сделались не важными и пустыми. В конце концов, я — эбонитовая палочка.

— Не страшно, — сказал я. — Не страшно.

© Copyright Кокоулин А. А. (#mailto: [e-mail])