Я еще жив. Автобиография

Тони Бэнкс ненавидел летать на самолетах (он привык к этому спустя несколько лет), и мы также не так уж сильно любили это. А идея осуществить мечту рок-н-ролльщиков и гастролировать по всей Америке на автобусе нам была не особо по душе. Во-первых, мы не были рок-н-ролльщиками. Во-вторых, попойки и кувыркания в автобусе нас совсем не интересовали. «Чистые простыни и какао» – как любил говорить Майк, если отель приходился ему по вкусу. Если бы мы ехали на автобусе, я не думаю, что кто-то из нас легко бы засыпал, думая о том, не спит ли водитель нашей колымаги, похожей на гроб с кучей коек.

Итак, мы остановились на двух длинных лимузинах, за рулем которых были два парня по имени Джо (это было всего лишь совпадение).

Если вы спросите мое мнение об этом сейчас, то я вам отвечу: неудивительно, что у Genesis был долг в 150 000 фунтов стерлингов.

В целом такой вид транспорта был довольно удобным для поездок по всей Америке (если только ты не внизу неофициальной иерархии группы и поэтому сидишь посередине сзади, прямо над колесами. А теперь угадайте, кто сидел сзади?). Единственным недостатком было то, что два лимузина с кучей немытых, лохматых пареньков из Великобритании могли привлечь внимание, особенно на границе.

Канадские таможенники были одними из самых суровых. Они привыкли, что музыканты, направлявшиеся из Америки, пересекали границу с небольшим припрятанным запасом наркотиков. Они обычно забывали, что Канада – это уже другая страна, что, возможно, было причиной печально известного канадского инцидента с Китом Ричардсом. Поэтому, когда мы заехали в Канаду, нас, конечно же, остановили на пути в Торонто, около Пис-Бридж, недалеко от Ниагарского водопада. Один из нас, невероятно дотошный и болтливый светооператор Лес Адей, был бледен как смерть. Затем все мы побледнели как смерть, когда нас начали обыскивать. Наш гастрольный менеджер Реджис Бофф, который всегда был нашей мощной опорой, дрожал, как будто на улице было минус двадцать. Дело было плохо.

Затем наше положение ухудшилось. Когда они начали обыскивать мои вещи, я внезапно вспомнил о маленьком косячке, отложенном на черный день в папином кошельке, который я носил в память о нем.

Таможенники быстро нашли этот коричневый окурок. Когда я стоял в комнате обыска со спущенными трусами, у меня в голове была только одна мысль: «Я не попаду домой к Рождеству». К счастью, начальник таможни смел окурок со стола. Даже для таких придирчивых таможенников было бы слишком арестовывать нас за такое крошечное количество провозимых наркотиков. Нас отпустили, но мы явно чувствовали некоторый страх перед высшими силами.

«Тур двух Джо» – как Genesis до сих пор шутливо называют те гастроли – был, однако, успешным для нас. Некоторые фанаты начали делать то же, что и мы на сцене, и, таким образом, мы превращались в группу, проповедующую публике интересный культ. Для нас это также значило то, что нам действительно не нужно делать как все и ездить на гастрольном автобусе. Позже мы даже сами были водителями. Думаю, Тони Бэнкс до сих пор оплачивает штрафы за превышение скорости, накопившиеся в течение семидесятых после туров по Америке.

Мы продолжали наш путь. Genesis выступал в Winterland Ballroom Билли Грэма в Сан-Франциско – легендарной концертной арене. Но не для нас. Это была земля Jefferson Starship и Дженис Джоплин. Публика не хотела идти на бородатых англичан, разъезжающих на лимузинах. Мы ей совсем не были интересны. Но нам нужно было выступать там, потому что нас не так часто крутили по радио. Нам немного помогали диджеи из Нью-Йорка, Кливленда и Чикаго, но на этом было все. Отсутствие реакции отразилось на многих наших концертах. В тех городах, где нас крутили по радио, к нам на концерты приходила многочисленная, энергичная публика. И наоборот.

На юге мы чувствовали антипатию к себе; это была неблагоприятная для Genesis прибрежная часть континента. Они просто не понимали, что мы вообще делали. Для них мы были воплощением английского пижонства. О чем они поют? Что они играют? И вокалист что, носит макияж? На некоторых концертах не хватало только проволочной сетки, как в курятнике, между сценой и аудиторией.