Я есть Любовь!

Я бегу по горячему песку. Мои босые ноги обжигают миллионы раскаленных песчинок. Ветер с океана соленый и горячий. Он рвет с меня рубашку. Я не противлюсь этому наглому и страстному любовнику. Рубашка летит прочь. Я останавливаюсь и прыгаю на одной ноге, пытаясь освободится от брюк.

– Ваца! Ты собрался купаться голышом? – слышится позади меня ЕГО голос.

Я, не оборачиваясь, улыбаюсь, снимаю исподнее и забегаю в воду. Мою разгоряченную солнцем кожу обжигает холод океана. Но я быстро привыкаю к этому, и через минуту вода кажется мне теплой. Я машу ЕМУ рукой и высоко прыгаю на волнах.

ОН сидит на высокой дюне. На НЕМ светлый льняной костюм. В руках соломенная шляпа. ОН обмахивается ей. ЕМУ жарко. По ЕГО высокому лбу течет пот. Я снова машу ЕМУ рукой и прошу присоединиться.

– Йе-е-ех! – ОН кидает на песок шляпу, скидывает одежду и аккуратно заходит в воду.

ОН обнимает меня, и тепло ЕГО тела передается мне. Моя кожа холодная. Она уже остыла. Мне приятны ЕГО прикосновения. Меня возбуждает ЕГО близость. Во мне просыпается желание, и я касаюсь рукой ЕГО члена.

– Ваца! Если нас увидят, то вызовут жандармов! – смеется ОН.

К черту жандармов! К черту всех! К черту весь мир! Сейчас мы одни. На всем свете больше никого не существует. Есть только мы: голые и счастливые. Мы, обласканные нежными водами океана. Мы, согретые жарким солнцем. Мы…

– Сергей Палыч! Вацлав Фомич! Ну что ж вы, ей-богу! – слышим мы издалека голос Василия. – Обещались на минуту к океану, а сами удумали купаться. Да еще и голышом! Срам-то какой!

– Это все Ваца! – смеется ОН, семеня по песку к вороху одежды. – Давай-ка, Василий, Ваце помоги одеться. Я уж сам как-нибудь. Ты столик заказал на вечер? Мы хотели вдохнуть местного колорита. Музыку послушать. Посмотреть Сиртаки. Выпить вина.

– Сергей Палыч, так вам вечером Стравинский звонить должен. Вы забыли? Вы сами ему назначили это время, – говорит Василий, помогая мне натянуть на мокрое тело брюки.

– К черту Стравинского! Да, Ваца? К черту все дела. Хочу отдохнуть ото всего, Василий. Уж ты постарайся, голубчик, чтобы нас никто хотя бы пару дней не беспокоил, – говорит ОН и подмигивает мне.

Вечером жара спадает, и ночные цикады громко поют нам свои песни. Длинную белую занавеску шевелит легкий ветерок. Мы лежим на прохладных простынях. Наши сердца еще трепещут от безумного танца страсти, который мы только что исполняли.

– Ваца, ты счастлив, мой мальчик? Я очень хочу, чтобы ты был счастлив. Чтобы твои глаза светились. Вот как сейчас. Чтобы из них струилась любовь. Хочу пить ее. Хочу быть вечно пьяным ею. Хочу тебя…

========== Глава 19 ==========

Я чувствую, как с каждым днем мой разум затуманивается, как будто жизнь медленно вытекает из меня. Будто из меня вытягивают свет. Будто меня покидает что-то…

Я совсем один. Я заперт в своей комнате, словно узник. Меня приговорили к смерти и заключили в эту тюрьму. Я не плохой человек. Я не желаю никому зла. Я никому не желал смерти. Но я виновен. Я виновен в том, что не смог сберечь то, что мне было даровано. Любовь…

У моей двери всегда дежурят мои охранники. Два санитара. Я не могу вспомнить их имен и лиц. Иногда я не могу вспомнить лиц даже близких людей. Я помню Френкеля. Он был моим другом. Он всегда внимательно слушал меня и писал мои слова в блокнот. Я помню доктора, но не его лицо.

Я попросил одного санитара принести мне карандаш. Я боюсь забыть все, поэтому я снова веду дневник. Я не люблю перья. От них у меня болят руки. Я люблю писать карандашом. От карандаша мои руки не болят, поэтому я пишу карандашом.

Жена иногда заходит ко мне, но не говорит со мной. Она только вздыхает и качает головой. Ее знахарки мне не помогают. Их травы, которыми меня поит жена, не лечат меня. Они только еще больше дурманят мой остывающий разум. Я больше ни о чем не спорю с женой и даже ем мясо. Я не хочу ей зла. Я люблю ее. И она меня любит. Просто она не понимает меня. И я ее не понимаю. Она не может смириться с тем, что я стал таким, поэтому снова собирается поместить меня в клинику.

Я не хочу туда. Я знаю, что там меня ждет смерть. Нет, смерть не физическая. Я просто перестану существовать. Я не смогу думать. Меня покинут мои воспоминания. Я больше не смогу никого любить. Я никогда не смогу сказать ЕМУ все, что не сказал.

Мне нужно сказать ЕМУ все! Все, что не успел. Все, что не смог. Все, что такой болью бьется в моей душе. Я вырываю из дневника страницу и пишу ЕМУ письмо.

Я пишу, что помню счастье. Помню те восторг и радость, которые переполняли меня, когда мы были вместе. Помню ЕГО улыбку и хитрый прищур глаз. Помню слова, которые ОН говорил мне. А я… Я молчал и лишь изредка шептал, что люблю, тихо, почти беззвучно шевеля губами. Но ОН слышал и в ответ дарил мне всего себя. За одно только слово…

Как я хочу все вернуть. Повернуть время вспять. Не уходить. Не хлопать дверью. Не кричать о ненависти. Не проклинать. Это был всего лишь страх. Страх быть брошенным. Страх, что любовь уйдет и от нее останутся всего лишь воспоминания.