Я это совсем не продумала! Как перестать беспокоиться и начать наслаждаться взрослой жизнью

Членовредительством я иногда занималась в школе, чтобы справиться с эмоциями. Я не могла ни с кем поговорить о своих чувствах и ощущениях, но мне нравилось «наказывать» себя за допущенные промахи. Короче, я себя резала. Тайком, конечно, и эпизодически, но в колледже такие случаи участились.

Однажды, темной декабрьской ночью, я сказала себе, что больше не вижу смысла в жизни. Я оказалась неудачницей, поставив крест на своей мечте стать медсестрой. У всех моих друзей была совершенно новая, интересная жизнь, и я давно потеряла связь с ними. Я все время спала, я ненавидела колледж, и я была глубоко несчастна. Поэтому я снова заперлась в гардеробной и начала резать себя по-настоящему. Прежде чем я успела что-либо осознать, мои руки оказались в крови. Пока я сидела, истекая кровью, помню, меня посетила мысль: «Вот оно. Я безнадежно, абсолютно, неизлечимо психически больная».

Я уже не могла скрывать это и дальше. Мне пришлось попросить о помощи.

7. Просьбы о помощи и другие пугающие разговоры

Для многих из нас нет ничего труднее, чем попросить о помощи.

Это предполагает, что вы предстанете уязвимыми и не такими сильными, как вам бы хотелось выглядеть в глазах окружающих. Вам придется впустить кого-то в свой мир и позволить им увидеть тот хаос, в котором вы находитесь. Короче говоря, просьба о помощи – настоящая заноза в заднице, и это совсем не смешно.

В первый раз мне пришлось обратиться за помощью, когда я была испуганной и нервной девятиклассницей. Адаптация к старшей школе проходила тяжело. Учеба как будто испытывала меня на прочность; я с трудом привыкала к новым друзьям и вообще к подростковой жизни. Но больше всего меня угнетала грусть. Мне было очень грустно. В конце концов мне надоело чувствовать себя несчастной и захотелось все изменить. Поэтому я решила сделать то, что советуют в таких случаях: обратиться за помощью.

Так меня занесло в кабинет школьного психолога. – Думаю, мне нужна помощь, – объяснила я даме в приемной.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Ну, мне все время грустно. Я несчастна и очень расстроена.

– О, – она посмотрела на меня с легкой досадой, – мы не занимаемся такими проблемами. Мы консультируем по вопросам учебы, помогаем выбрать предметы и составить расписание. Если у тебя проблемы эмоционального характера, поговори со своими родителями.

И она взглянула на меня так, будто я зря трачу ее время. Я ушла ни с чем.

И никому ничего не рассказала.

Какой смысл обращаться за помощью, если от меня все равно отмахнутся? И, какими бы замечательными ни были мои родители, вдруг они подумают, что все в порядке, а я… просто плакса? Что, если они осудят меня так же, как та дама в приемной?

Эти мысли не давали мне покоя. Я не знала, что делать. И потому решила не делать ничего.

Все это запустило в действие занимательный процесс под названием: «Спрятать проблему поглубже и сделать вид, что все в порядке, потому что делиться своими чувствами, очевидно, не принято». Мне казалось, я только докучаю всем своим нытьем. И я дала себе установку: больше никаких проблем, потому что я стану идеальной. Я полностью окунулась в водоворот жизни. Делала все возможное, чтобы отвлечься от своих переживаний. В какие-то дни мне это удавалось, а иногда я даже чувствовала себя в полном порядке. Но я не могла полностью избавиться от тревожных ощущений. И чем усерднее их игнорировала, тем глубже они прорастали.

В конце концов это привело к тому, что я оказалась в своей гардеробной с порезанными руками и абсолютной уверенностью в том, что таких психов, как я, свет еще не видывал.

И в этот момент внутри меня щелкнул какой-то выключатель. Ведь у меня есть родители. Они же не школьные преподы и не случайные прохожие. Я могу поговорить с ними. Сколько раз они повторяли: «Если что-то не так, ты ведь нам расскажешь?» Наверняка то, что я сижу в гардеробной, истекая кровью, – как раз и есть тот случай, когда «что-то не так».

Я встала и пошла в спальню родителей. Я знала, что они уже спят и терпеть не могут, когда их будят, но это меня не остановило.

– Мам? Пап?

– Мммм…

– Мне нужна помощь.

– В чем?

– Ну… во всем.

Отец включил свет, и родители увидели мои руки, а потом и выражение моего лица. В тот миг между нами произошло что-то неуловимое, но очень важное. Они давно знали, что мне грустно, что я никак не могу адаптироваться к колледжу, но впервые по-настоящему, глубоко и всерьез поняли, в каком раздрае пребывает их дочь.

Мама отвела меня в ванную и промыла мне руки. Отец обошел все комнаты в доме, убирая острые предметы, даже пинцет. Порезы оказались не слишком глубокими и не требовали наложения швов, но руки пришлось забинтовать на время. Я заползла в кровать к маме и позволила ей обнять меня, внезапно почувствовав себя очень маленькой и беззащитной перед огромным миром, готовым проглотить меня целиком.