«Я гибну, но мой смех еще не стих», или Сага об Анле Безумном. Книга первая

Понуждаемый северянами, тот, зажав рану рукой, подошел к камню под плитой и показал, как его нужно сдвинуть. Потом он оперся на ближний валун и закрыл глаза, вверяясь преданным им богам. Воины сдвинули камень и нашли под ним настил, скрытый густым мхом, так что, стоя даже в двух шагах от этого места, ничего нельзя было заметить. За камнем стояли два блюдца с молоком, но никто не придал им значения. Люди стали шарить во мху руками, и вдруг двое закричали от нежданной боли. Руки их обвивали две змеи – последние защитницы капища. Тогда раздался смех, с которым двойной предатель взирал на бледные лица обреченных. Затем у него толчками пошла кровь, и он медленно сполз на землю.

Предоставив друида его судьбе, воины посекли змей, прижгли места их укусов раненым товарищам и подняли настил секирами. Там они нашли бронзовые чаши, на стенках которых были искусно вычеканены олени и кабаны, воины в шлемах с гребнями и женщины под покрывалами в длинных платьях. Под ними лежали более диковинные находки – железная маска ворона с жемчугом в глазницах и обломок древка с орлом из потемневшего серебра. Но самым дорогим был серп великанши, с рукоятью и оправой из красного золота. Харальд Сын Конунга приказал укладывать добычу в походные сумы и возвращаться к стоянке кораблей. Ущербная луна озаряла землю холодным призрачным светом, падавшим на спины уходящих воинов, лица сраженных друидов и камни разоренного святилища.

XXXVIII

На рассвете поднялся встречный ветер, который не давал северянам выйти в море. Тогда Харальд Сын Конунга послал воинов в разные стороны, велев им запастись мясом. С ними, надеясь поживиться, вызвались идти Хастинг Угрюмый и Гримольв Ворон. Остальные принялись за дела, выправляя снасти и готовя ладьи к плаванью. В полдень на западе завыли рога, и дозорные сообщили, что на древнем валу показались люди. Заслышав этот шум, вернулись даны, ходившие за припасами, но людей Хастинга и Гримольва с ними не было. Встречный ветер начал стихать, и ладьи уже могли идти на веслах. Датские херсиры стали просить Харальда Сына Конунга выйти в море, оставив норгов на волю Одина. Тот молчал, не зная, как поступить. Но Харальд ярл вызвался найти норгов и вернуть их.

Кивнув ему головой, предводитель похода обещал подождать его возвращения, если только враги не явятся сюда раньше. Харальд ярл с дюжиной воинов поспешил на поиски. Вскоре они увидели пыль, стлавшуюся над землей, а затем стадо коров, которое из последних сил гнали норги. Их преследовали ратники неведомого племени, которые метали в них стрелы и добивали отставших. Появление датского отряда придало силы людям Хастинга и Гримольва и заставило их врагов ослабить натиск. Но они продолжали стрелять из луков, и Харальд ярл велел отвечать им тем же. Северяне были с одной стороны, люди той земли – с другой, а посредине метались мычавшие от боли коровы, попавшие под обстрел. Желая прекратить избиение своего стада, вождь этих людей властно воззвал к чужакам:

– Я – Этельред, конунг Нортумберленда86. Кто вы, крадущие моих коров? Я принял было вас за бриттов. Но теперь вижу, что у вас другое обличье и оружие.

Обрадованный нежданной удаче Харальд Суровый к Вендам ответил:

– Я – Харальд, ярл Хрёрека, конунга данов. Здесь люди разных племен, но все мы северяне. Мы гоним скот по праву храбрых, и я готов доказать это мечом.

– Вижу, ты человек вольный и наглый, – говорит ему Этельред конунг. – Жаль, нет у меня времени перебить твоих людей, так как бритты нарушили договор и перешли границу. Но, если ты муж не только на словах, кончим эту бойню и решим спор, как подобает вождям. Хотя мне, христианскому государю, мало чести сразиться с дерзким тэном87 неведомого князька дикого племени, вызываю тебя на бой. Пусть победитель прославится, а побежденный погибнет!

Харальда Сурового к Вендам не нужно было дважды просить о том, что могло возвеличить его имя и приблизить к исполнению мечты. Он выступил вперед и двинулся к противнику. Меж тем конунг Этельред слыл самым искусным бойцом в своих землях и не знал себе равных во владении мечом. Левая рука его была сильнее правой, поэтому меч он держал в шуйце, а десницей прикрывался щитом, что делало его стойку непривычной и неудобной для врагов.

Но главной гордостью Этельреда конунга был его дивный шлем, который выковали первые мастера этой страны. Он был сделан так умело, что вражеские мечи отскакивали от него, не причиняя вреда голове конунга. Шлем оборонял затылок и шею, а его забралу придали вид человеческого лика, и оно было покрыто чистым серебром. На его лобной части и пряжках, которые сцеплялись под подбородком, искусные чеканщики с великой точностью изобразили воинов, охотников и зверей. За этот шлем правитель не пожалел отдать целое стадо быков и скорее был готов проститься со своей головой, нежели с ее верным стражем.