Я говорил, что ты нужна мне?

Когда приехали на этаж, он железной хваткой вцепился мне в руку и, с силой выдернув из лифта, повел к квартире; пришлось чуть не вприпрыжку за ним бежать. На кухне Тайлер невольно остановился: посреди стола на всеобщем обозрении стояла банка с травой, а дух витал такой!..

Он отпустил мою руку, открутил крышку и вытащил из банки оставшиеся два пакетика. Сжимая все три пакета, толкнул дверь в ванную комнату и бросил взгляд через плечо.

– Смотри, – сказал он со злобной досадой. Без малейшего желания я поплелась к нему и, сложив руки на груди, остановилась у двери. – Нет, ты смотри!

Открыв первый пакет, Тайлер быстро высыпал его содержимое в унитаз, то же самое проделал с остальными двумя. Затем спустил воду и, тяжело дыша, повернулся ко мне. В его взгляде чувствовалась опустошенность.

– А хочешь, скажу, почему у меня непорядок? У меня непорядок, потому что нет тебя, ясно? Вот почему.

Я в замешательстве застыла, переваривая услышанное. Его слова не укладывались в голове.

– Что?

– Когда я сюда переехал, то думал, что смогу про тебя забыть. Я очень надеялся… Но у меня ничего не вышло. – Проведя рукой по волосам, Тайлер закрыл крышку унитаза и уселся, понуро склонив голову. – Не мог выкинуть тебя из головы, вот и пришлось себя как-то отвлечь.

Я моргнула. Просто невероятно! Опять двадцать пять. Почему мы постоянно упираемся в то, что ему как-то надо отвлечься?

– То есть выходит, это я во всем виновата?

– Да, ты, – возмущенно ответил Тайлер. – Я вправду поверил, что у нас с тобой нет никаких шансов.

– Ты всегда теперь будешь меня обвинять? Никогда не простишь мне того, что я сделала? – заорала я и, нагнувшись, со всей искренностью посмотрела ему в глаза. – Я же сказала тебе, что мне очень жаль. Я не говорила, что не хочу с тобой быть; я сказала, что нам нельзя. Это разные вещи!

Тайлер ничего не ответил, и это стало для меня последней каплей. Мы ведь поссорились не из-за травы, а из-за ситуации в целом. Все навалилось: и то, что мы безбожно обманывали Дина, и то, что последние три недели мы без конца шифровались и что скоро надо будет открыться и ему, и родителям. И при всем этом Тайлер меня обманывал! С самого первого дня, как я оказалась в Нью-Йорке, все это копилось-копилось, пока не накрыло меня с головой.

Из глаз хлынули слезы, я опустилась на пол и закрыла лицо руками, стараясь не всхлипывать. Впрочем, усилия мои были напрасны, и скоро я давилась слезами на полу возле ног дорогого мне человека.

Прошло какое-то время, и Тайлер ласково произнес мое имя. Я не подняла глаз, еще сильнее расплакавшись от звука его голоса, такого немощного и жалкого. Через пару мгновений он бережно меня обнял и притянул к себе, выпрямившись во весь рост. Я уткнулась лицом в его фланелевую рубашку. Так мы и стояли в обнимку, а большего мне было не надо.

– Прости, – прошептал Тайлер, прильнув щекой к моей макушке. – Я должен был сразу признаться.

Я не ответила. Мне было слишком больно, чтобы отвечать. Да и к чему разговоры? Хотелось верить, что извинения искренни и ему действительно все это не в радость. Ведь мы так надеялись, что он больше никогда не примется за старое.

Неожиданно Тайлер поднес руку к моему лицу и приподнял пальцами мой подбородок. Заглянул в мои опухшие раскрасневшиеся глаза и, разрываясь от тоски, прошептал:

– Мне правда жаль.

Его взгляд остановился на моих губах. Я замерла в ожидании. Он тоже застыл, очевидно, пытаясь понять, отстранюсь я от него или нет, но я не отстранилась. И тогда Тайлер закрыл глаза и легонько провел своими губами поверх моих. Это был недолгий и нежный поцелуй, напоминающий ласковое касание. Я обхватила ладонями его лицо, он стал целовать меня живей и отчаянней, и все то, что накопилось между нами, выплеснулось наружу. От нежных прикосновений мы перешли к насыщенным поцелуям, бурным, исполненным злости, тоски и печали. Я прильнула к нему, позабыв обо всем, что случилось.

Не отрывая от меня губ, Тайлер слегка наклонился, скользнул руками по моим бедрам и приподнял. Я обвила его ногами за талию и, сцепив руки, повисла на шее. Я осыпала его отчаянными, страстными поцелуями. Он побрел вперед и вынес меня из ванной, мимо кухни, через гостиную. Я схватила Тайлера за волосы и, чуть склонив его голову набок, прижалась к шее губами, оставляя на коже полосы нежных и в то же время глубоких поцелуев. Он застонал, произнес мое имя.

Наконец, мы оказались в спальне. Оторвавшись от моих губ, Тайлер захлопнул ногой дверь и опустил меня на мягкий матрас. Посмотрел на меня сверху вниз, и его глаза подернулись поволокой. В нетерпеливом волнении я потянулась к ремню на его джинсах, и он не стал мне мешать. Мы наконец-то созрели.

Я оттолкнула его на шаг и опустилась перед ним на колени. Стянула с себя майку, откинула ее в сторону. Тайлер нервно сглотнул, глаза заблестели, побуждая меня продолжать. И я продолжила. Дрожащими руками расстегнула пуговицу на джинсах и, подцепив пальцем шлевки на брюках, стянула их вместе с «боксерами», невольно залюбовавшись.