Я и мой автомобиль

— Не отклоняйтесь, свидетель… Говорите только то, что относится к делу.

И тут следователь удивился резкой перемене поведения Карпухина. Карпухин посерьезнел, положил на стол мохнатую кепку и сказал:

— Дело было так… Дайте, пожалуйста, листок бумаги… Благодарю вас… И карандаш… Спасибо…

Взяв листок бумаги и шариковый следовательский красно-синий карандашик, Карпухин деловито и быстро нарисовал перекресток, резервную зону, пешеходную дорожку, нарисовал толково и точно. «Неужели не врет?» — подумал следователь, узнав в рисунке план места происшествия, имеющийся у него в деле. Все было точно.

— Смотрите, — сказал Карпухин. — Вот так шел этот несчастный… Вот так ехала машина, ведомая девицей или не девицей, как вам угодно… Я находился вот здесь, в автомобиле моего товарища.

— Кто был за рулем? — резко спросил следователь.

— За рулем был мой товарищ…

— Как его фамилия?

— Его фамилия Крот. Роман Романович Крот. Это имя вам должно быть известно, поскольку мой адрес был написан на его визитной…

— Продолжайте! Откуда взялась ваша машина? Карпухин посмотрел на следователя ласково:

— Вас интересует весь наш маршрут до места происшествия?

— Меня интересует, откуда взялась ваша машина, когда нигде она не показана.

Карпухин взял карандашик и переменил цвет нажатием кнопочки.

— Она взялась вот отсюда, из-за поворота.

— Вы что же — на красный свет поехали?

— Мы поехали на зеленый свет, товарищ следователь…

Следователь обрадовался:

— Вы поехали на зеленый? Из-за угла? Выходит, прямоидущему транспорту был — красный?

Карпухин посмотрел на следователя разочарованно:

— В этом месте, как вам должно быть известно, стоит светофор-стрелка. Эта стрелка, товарищ следователь, зажигается одновременно с зеленым светом для прямоидущего транспорта. По крайней мере, с нашей стороны зажегся красный свет плюс зеленая стрелка направо. Вероятно, это делается в целях безопасности пешеходов.

— Так-так, — вздохнул следователь, — и что же вы увидели?

— Мы увидели, как рядом с осевой линией проскочила на большой скорости черная «Волга», обогнав «Москвич», который только начал набирать скорость. Когда «Волга» проскочила — перед «Москвичом» появился пешеход. «Москвич» вильнул, чуть было не зацепив нас. Но было поздно… Увы… Я крикнул Роман Романовичу — назад! И он инстинктивно остановил машину у бровки… Не знаю, видел ли он, будучи за рулем, те же детали, что и я. Во всяком случае, «Волгу» он видел и даже сказал про нее нецензурные слова, что в данной ситуации вполне простительно… Вот так… Я считаю, что шофер «Москвича» никак не мог видеть пешехода. Я даже удивлен, что его не сбила «Волга», которая, несомненно, проскочила перекресток на красный свет…

— Так, так… ловко…

Карпухин глянул следователю в глаза.

— Вас что-нибудь смущает?

Следователь отвернулся. Свидетель снова начинал валять дурака, нужно было его пресечь.

— А как вы дали свой адрес обвиняемой?

— Адрес давал Роман Романович. Он взял свою визитную карточку, написал на ней мои данные вот таким же, как ваш, шариковым карандашом. Помнится — зеленым цветом… Как автомобилист, он любит зеленый цвет и постоянно ищет стержни с этой мастикой… Со стержнями просто беда! Так же как с фломастерами. Мне для работы нужно очень много фломастеров… Вы заправляете стержни или покупаете готовые?

— Это к делу не относится…

— Извините… Карточку отнес Роман Романович, он сказал, что это необходимо. Я даже пожурил его, считая, что разберутся и без нас. «Ты не автомобилист! — возразил он. — Она совершенно не виновата, и наши правдивые показания могут ей помочь».

— «Она»? — обрадовался следователь. — А откуда вы знали, что это была «она», а не «он»?

— Товарищ следователь, — грустно сказал Карпухин, — будучи взрослыми мужчинами, и я и мой друг Роман Романович Крот почти безошибочно определяем разницу между мужчиной и женщиной. И тех и других мы определяем с первого взгляда…

Следователь слушал и нехотя писал, взяв из стола другой карандашик. Листок, изрисованный Карпухиным, внушал ему уважение, однако не лишал сомнений. «Врет», — думал следователь.

Карпухин сидел прямо, с видом безразличным и не заглядывал в протокол. Он осматривал помещение, окна которого были отгорожены от внешнего мира изящной решеткой в виде солнечных лучей, окованных концентрическими кругами. Круги шли из угла окна, рассеиваясь радиусами-векторами. Декоративная ковка была ему близка по роду занятий.

— Больше ничего не пожелаете добавить? — спросил следователь.

— Нет, благодарю вас, — сказал Карпухин серьезно.

— Тогда подпишите…

Карпухин взял протокол и стал читать. Следователь терпеливо ждал, пододвинув к себе рисунок и карандашик, которым рисунок был сделан.

— Ну что же, — сказал Карпухин. — Все правильно. Прошу вас приобщить к моим показаниям также и чертеж.

И взяв из рук следователя красно-синий карандашик, Карпухин лихо расписался.

— Могу я быть свободен?

— Вас вызовут, — угрюмо сказал следователь.

— Благодарю вас! — Карпухин встал как вознесся, взял со стола кепку, поклонился и протянул следователю руку. — Благодарю вас, товарищ следователь, очень приятно было познакомиться!