Я и Цезарь – попаданцы. Война на выживание

А дальше было дело техники: к нашему обозу присоединилось ещё четыре телеги, а также представитель от пахарей – звали его Ортакс. Был он, как и все крестьяне, здоровяком по сравнению с людьми, с крупным носом, висячими ушами и руками длиною до колен. Но глаза у Ортакса были живыми и цепкими. Разговаривая с ним, я понимал, что этот тип – далеко не простой и голова у него работала как тот арифмометр. А вот Рагул избегал общения с пахарем. Кочевник был недоволен всей этой историей с моей идентификацией крестьянами и потерей им контроля над ситуацией. Но что поделать? Похоже, в Аламании наступают новые времена. После битвы судьба закинула меня в два наиболее агрессивных племени по отношению к землянам и, как оказалось, наша победа плюс несомненные достоинства Цезаря изменили порядок сил на континенте. На людей стали смотреть если не как на равных, то на племя, которое заслужило своё место под солнцем. А наша технологическая продвинутость сразу вывела Земля-сити в разряд желанных если не союзников (об этом ещё рано говорить), то партнёров. К хорошему быстро привыкают, и не только люди, но и остальные гуманоиды. Вон как пахари воодушевились, побывав у ремесленников и посмотрев, как те живут. А ведь вся разница между теми и другими – в отношении к людям. И теперь даже в крестьянские головы стало доходить, что с нами надо не враждовать, а поддерживать нормальные отношения. Но торговля торговлей, а вот своё производство продуктов питания надо развивать. Вот только где землю для этого взять? Никто просто так её не даст. Блин, так или иначе, по возвращении в Земля-сити надо снова поднять тему «наследства Благоева». И начать стоит со Шмидта. Наверняка ушлый американец знает больше, чем другие. А насчёт земли можно будет покалякать с Джастисом – что он скажет. И если рыбаки ни в какую – то обратиться к ремесленникам. Им, в отличие от крестьян, пастбища не нужны, а нам были бы кстати. Вот только что им предложить взамен? Деньги, что же ещё. Сейчас в Аламании настали времена, когда деньги стали цениться и до местных уже доходит, что имея эти маленькие металлические квадратики, можешь взять себе что хочешь и не корячиться при этом с утра до вечера. Правда, тут встаёт другой вопрос – а где брать уже деньги? Не из тумбочки же, как в том анекдоте…

Так мы и добрались до Сопотьрама, где я сразу заявился к Энтони.

– Слушай, – первое, что мне сказал американец, широко улыбаясь, – за последнее время я встретился с тобой чаще, чем со Шмидтом за последние годы. Ты там у них кто? Решала? Или переговорщик? А главное, сколько добра уже поимел с Союза! Через меня, конечно.

– И я тоже рад тебя видеть! А всё то добро, которым поделился могущественный и щедрый Союз с молодым племенем землян, только на пользу пошло. Причём, заметь, и вам тоже. Благодарность Земля-сити будет просто безмерной, и она отплатит своим союзникам сторицей. И наоборот. Мы ведь люди не злопамятные, поэтому всё записываем.

– Ишь как наблатыкался, – засмеялся Энтони, – когда в первый раз появился здесь со своим кобелём, то ехал в город то ли выжить, то ли загинуть… А сейчас – «важная птица»! Ладно, ближе к делу, мне жутко интересно услышать о твоих похождениях у бойрдов и крестьян. В Сопотьраме уже такие слухи ходят, что аж мурашки по коже: как будто вы с Цезарем каких-то инопланетян  живьём загрызли…

– Загрызть не загрызли, но довелось увидеть такое, что уже никогда не забуду. – и я рассказал о своём путешествии, начиная со входа в лес.

«Засветил» я, конечно, не всё, Энтони хоть и хороший парень и вроде даже союзник, но всё же не «свой» и открывать ему карты о наших договорённостях, особенно с бойрдами, не стоило. Тем более что для Союза их можно было интерпретировать в невыгодном для него свете. Ведь заключив мир с «лесными братьями» мы тем самым как бы направляем их агрессию на ремесленников и крестьян. Физику-то никто не отменял: если энергия не может выйти в крепко заблокированный клапан, она выйдет через другой. Особенно, когда этой энергии накопится столько, что удержать ее будет невозможно.

А про наши, вернее, про мои «дела» с пахарями он уже был наслышан. Не в деталях, конечно, но про то, что в нашем обозе едет их представитель – знал. А для такого «мудрилы» как Энтони этого было уже достаточно, чтобы понять возможный сдвиг характера взаимоотношений между крестьянами и людьми. И в целом он не только приветствовал такой процесс, но и обещал всяческое содействие укрепление связей Земля-сити, причём не только с крестьянами, но и со всеми племенами Союза.