Я и Цезарь – попаданцы: Земля-Сити

– Вот поэтому там должен быть я в качестве твоего четвёртого представителя, как противовес Мугабе. Поверь, – тут Чарльз пристально посмотрел мне в глаза, – кроме меня, это не сможет сделать больше никто. Там реально могут убить всех, и тебя и твоих доверенных лиц. Ситуация сильно непредсказуема, но Мугабе при мне не должен совершенно беспредельничать.

И тут я замолчал, обдумывая всё, о чём мы говорили перед этим. А задуматься было о чём…

– Так, – вмешался Шмидт, – Макс, ты даёшь согласие на бой?

– Да, конечно, разве у меня имеется ещё какой вариант?

– Да, есть. Ты можешь отказаться, но это очень плохой вариант, и который, вдобавок ко всему, закончится трагично и для тебя, и для Цезаря. Тут уж без альтернативы.

– Хорошо, – продолжил Чарльз, – какое оружие ты бы хотел выбрать?

– Ну, мечом я пользоваться не могу, саблей тоже… – задумался я, – а вот хорошая бита у вас имеется?

– Да, есть металлические биты, их ничем не сломаешь, правда, тяжеловаты и такими битами надо уметь пользоваться. Но держим и деревянные. Ну а что касается мечей, то ими тут действительно мало кто может пользоваться. Больше дубинами и битами. Сказывается запрет на публичные убийства. А то прикончишь кого-нибудь мечем, а потом сам пойдёшь в качестве корма «домашним животным» рыбаков.

– Вот и хорошо, – усмехнулся я, – металлическая бита будет как раз.

– Ну а что думаешь по поводу доверенных лиц? Назови только имена, мы сами до них дойдём. Тебе сейчас нельзя и «носу казать на улице».

– Михаил, хозяин кондитерской в Вороньей слободке. А двух остальных он уже сам подберёт.

– ОК, – ответил Чарльз, – сегодня же я его оповещу, а завтра после обеда бой. Готовься, Макс. Кстати, и Цезаря надо будет взять на это мероприятие. Так что до завтра!

При этом Чарльз встал, пожал руки на прощание, и сказал:

– Завтра в обед я зайду за тобой, будь готов. А твоих доверенных заберёт мой помощник. Встретимся на границе в «дикую» зону, и туда пойдём уже всем составом.

Бой, и последующие события

Как и предполагалось, на следующий день за мной зашёл Чарльз, в одной руке он держал две металлические биты, а в другой объёмную и, похоже, тяжёлую сумку. Я не стал спрашивать, что он там нёс и мы пошли на встречу с моими доверенными лицами, с которыми встретились на границе Американской оккупационной зоны и «дикой» территории. К своему удивлению, кроме Михаила, я увидел Лечо и Дмитрия. У всех в руках были дубинки, и вид у них был соответствующий. Воинственный, короче.

Заметив моё выражение лица, Миша засмеялся и сказал:

– Мы там всё испереживались за тебя. Опять же думали, кому идти. Ну, я – без комментариев, а Лечо – как самый опытный в этих делах. Он уже не раз участвовал в подобных «мероприятиях» и как боец и как доверенное лицо.

Увидев моё изумление, Лечо добавил:

– А ты что думал? Откуда я такой красивый и умный? Отсюда. Ведь до создания Балканского треугольника мы все тут жили, в «дикой зоне». Так что она мне как дом родной.

– Ну а Дмитрий – наша главная боевая единица. Он всегда участвует в таких заварушках, – продолжил Михаил. – Так что лучшие силы направлены тебе в помощь. Осталось только начистить морды этим папуасам.

– Так, Миша, ты поосторожнее с выражениями здесь, – одёрнул его Чарльз, – тут ты не у себя в Вороньей слободке. За «папуаса» можно и схлопотать, не дойдя до цели нашего «променада».

Цезарь также был с нами и шёл возле меня с левой стороны. Было видно, что ему здесь тоже не совсем «по себе». Большинство взглядов местных были либо откровенно недобрыми, либо оценивающими нас как добычу. Но шедший впереди Чарльз, со своим ярлыком в виде какого-то животного, не давал местным «трудящимся» ни малейшего шанса на реализацию ими задуманного. Видно было, по уверенному поведению американца, что он тут частый гость. А вот наша гоп-компания вместе с Цезарем, смотрелась здесь как «белая ворона», точнее, как «жирный приз» для того, кто первый рискнёт проверить нас, как говорил Лечо, «на вшивость».

Вскоре все умолкли и только разглядывали местные «туристические красоты».

Разница между территориями просто «била в глаза»: если у американцев, пусть и не как в Немецкой свободе, но всё было ухожено и дома радовали глаз, то «дикая» территория была просто загажена. Нечистоты валялись прямо на улице, канализации здесь, похоже, отродясь не было. Дома убогие, давно не ремонтируемые, стены все исписаны в стиле граффити. Убогость и разрушение были на каждом углу. Мужчины одеты кто во что! Одни в какие-то несусветно пёстрые тряпки, другие в рванье, третьи во что-то отдалённо похожее на «прикид» наших братков в начале девяностых… Такое ощущение, что люди попали сюда из разных эпох и каждый носил то, в чём здесь оказался. Кстати, эта мысль мне пришла в голову первый раз, а все ли люди в Аламании из одного времени?