Я и Цезарь – попаданцы: Земля-Сити

– Леле мале20! Кто ко мне пришел! – воскликнул он, когда мы с Цезарем ввалились в его «апартаменты». – Так, Макс, только прошу тебя, пусть твоя собачка сядет где-нибудь в сторонке. Не рядом с нами. Ты ведь знаешь, что у меня аллергия на животных.

– Да, Лечо, помню, – с улыбкой сказал я, – еще с той вашей первой встречи.

Болгарин только прикрыл на секунду глаза руками, как бы вспомнив свое знакомство с Цезарем, но тоже улыбнулся и позвал обслугу, чтобы нам принесли чего-нибудь выпить. Чего-нибудь хорошего.

Попробовав местного пива, которое действительно оказалось неплохим, я посмотрел на местного "мафиози" и спросил:

– Лечо, а какие у тебя дела с Паце? Я имею в виду сегодня. Сегодняшние дела.

– А какие у меня с ним дела? – переспросил Лечо с удивленным лицом. – Нет, я даже по-другому бы поставил вопрос: какие у уважаемого и авторитетного бизнесмена европейского происхождения могут быть дела с откровенным бандитом с большой дороги?

– Ну, «откровенный бандит» ведь тоже европейского происхождения? То есть сам факт такого происхождения никак не мешает заниматься нехорошими делами. А я почему спрашиваю? Потому что в последнее время твою небритую физиономию уже несколько раз фиксировали в компании с этим «бандитом с большой дороги». Ты что, Лечо, тоже решил «сходить налево» на эту дорогу? Насколько я знаю, когда-то вы оба «оттягивались» там по полной программе.

– Абе, майна21, – начал Лечо с пловдивским акцентом, – как вы русские говорите: «кто старое помянет, тому глаз вон». Ну, было когда-то… по молодости, по глупости…

– Ага, Лечо, по молодости… Тебе уже тогда под сорок было.

– Ну и что? Мужчина умнеет только когда он перевалит шестьдесят. А все, что до этого – одни глупости, да еще, как правило, завязанные на бабах. Они всегда мужикам мозги «забивали». И только после шестидесяти начинаешь отдавать себе отчет, какой же ты был дурной всю эту жизнь.

– Лечо, я не понял, тебе ведь еще нет шестидесяти?

– Поэтому и дуркую еще иной раз по-прежнему. А с дурака ведь какой спрос? Никакого…

– Так, ладно, дурковать ты можешь сколько угодно, но поясни мне, какие у тебя дела с Паце. Пойми, это очень серьезно.

– Нет у меня с ним дел! Ракию пьем, за грехи наши тяжкие «перетираем». Что в этом плохого? А то, что он бандит – ну и что? Мы европейцы, – и тут Лечо поднял вверх указательный палец с большим золотым «болтом» на нем, – придерживаемся толерантности. То есть терпимости к людям, воспринимаем их такими, какие они есть. И помогаем найти путь праведный и их нелегкой жизни.

– Миссионер, короче, а не болгарский мафиози! – усмехнулся я.

– Макс, давай без оскорблений, – обиделся Лечо. – Я чист, как «слеза комсомолки». С Паце я действительно встречаюсь как со старым знакомым. Да, нам есть что вспомнить, о чем поговорить… А от его дел я сейчас очень далек, да и не хочу ничего про них знать. Если рыбаки пронюхают, что у меня есть какие-то дела с «чертями», то это все закончится очень плохо для меня.

– Ладно, не буду тебя мучить, – решил конкретизировать ситуация я, – я был сегодня в «дикой» зоне и встречался с Паце.

– Ты был у «чертей»! – воскликнул удивленно Лечо.

– Нет, мы виделись у Ромарио, и там я предложил ему, то есть Паце, прийти на встречу лидеров территорий для обсуждения вопроса объединения города, – и далее я рассказал ему суть нашей беседы.

– Ну а какой результат ты ожидал? Что Паце, один из лидеров «чертей», оденет цивильный костюм, напялит цайсы22

, и станет кандидатом в депутаты местного парламента? С поддерживающим его «отмороженным» электоратом, измазанным черной краской от чресел и выше? И который, электорат, я имею в виду, если свести его с каннибалами дойрдами, то еще не известно, кто кого сожрет? Все он тебе правильно ответил. Это не ваш контингент, это люди, которые бежали от Ромарио и Мугабе из-за «засилья» там дисциплины и порядка!

– Лечо, а ты можешь сам переговорить с Паце по этому вопросу, – перешел я к своей основной теме моего приходу сюда. – У него есть сутки на размышление, завтра до обеда. Может, тебя он послушает…

– Макс, дело не в том, послушает он меня или нет. Дело в том, что «черти» никогда не откажутся от того образа жизни, который они ведут там, на своей территории. Даже под страхом смерти. Хотя… если ты меня так просишь, то завтра утром я с ним встречусь. Посмотрим, что получится…

– Вот спасибо, Лечо! – обрадовался я. – Я знал, что ты настоящий товарищ!

– Ладно, встретиться я встречусь, но вот результат, скорее всего будет отрицательным. – проворчал Лечо. – А знаешь что, Макс, – вдруг воскликнул он, – коли ты пришел ко мне, то давай, как говорят у нас в Болгарии: да си пийнем по една ракия няколко пъти23!.

Короче, мы и выпили по одной ракии… Но сколько раз это сделали – я уже не помнил. Единственно, до того момента, как уйти в то состояние, когда все люди тебе кажутся братьями, я успел все же уточнить у Лечо, действительно ли они качают головой вправо-влево, когда хотят сказать «да»?  И наоборот, кивают вверх-вниз, когда хотят сказать «нет».