Я иду!

Не верится,            что вот над этой крышей,плутая в голых зарослях антенн,кружатся сотни голосов                     неслышных,неслышных сотни плавают сирен.Подумать странно —                 вот над этой крышейлетят живые голоса Парижа.Оледенел.Напрягся до предела.Пучком антенны волосы торчат:плывут мелодии Венесуэлыи бубны Кубы             яростно стучат.Откуда-то,уже почти из гроба,морзянка бьет тропическим ознобом.А может, это холод?                  На рассветекому-то в двери достучит онаи в трижды штемпелеванном пакете:«При исполненьи…»Вскрикнет тишина.

Лишь на мгновенье.                 Только на мгновенье.И вновь бездумность синевы                             сквозной,как будто в этой радостной вселеннойни подлостью не пахнет,                      ни войной,как будто не разбита на участкидвадцатого столетья                 тишина.Ее сердца простукивают часто:— Ты не больна?                 Ты снова не больна?О тишина сквозной апрельской ночи,тебя до дна прослушивает мирсережкою,        у скважины замочнойот любопытства вспыхнувшей на миг,ушамичутких радиоприборов,что ловят песни солнца в вышине…Что, тишина, таишь ты:                         счастье,                                горе?

И с чем ты завтрапостучишь ко мне?

«Я иду по земле!»

Я иду по земле!Понимаете, как это здорово?Лугом,     лесом пропахший,пропетый отчаянным ветром,легкий,      жаркий,             упругий,тропою неторноюя иду по землев баскетбольных               истоптанныхкедах.Я иду и смеюсьот безумной,            пронзительнойрадости,что иду по землеи когда-нибудь             вдруг упаду,не дойдя до усталости,

подлости,  робости,                  старости,потому что иду и поюу людей на виду!

Бесплацкартные сны

Мальчики

В этом мире два полюса:зла    и добра.В этом мире два поездав райцентр Архара.В окнах старой хибарымелькают слова:«Москва — Хабаровск»,«Хабаровск — Москва».Крутолобые мальчики —жесткий вагон —выбегают на маленькийскользкий перрон.Злые,   сонные           мальчикипиво теплое пьют

и картошку горячуюу торговок берут.И уносятся,            гордые,на Иман,       на Кухтуй,им колеса нелегкоесчастье куют.Эти мальчики дерзкиебескорыстья полны.Снятся,       снятся им детскиебесплацкартные сны.Снятся посвисты, бульканьевот я — весна! —скрежет жести и бурнаяярость весла.Курят в тамбурах                 мальчики —носят в пригоршнях                     свет.Вспоминают о девочках,что остались в Москве.

Лес пошел