Я иду искать

Не в пример восставшей из пепла надежде, погребенной на дне самого глубокого океана, и расцветшим буйным цветом розовым ванильным мечтам. С привкусом бананового мороженого, клубники с шампанским и кленового латте, который мы с Крестовским когда-то пили литрами.

— Он… постарается.

Стряхнув с себя оцепенение, я на пару мгновений задерживаю дыхание, гоню прочь скачущих по радуге пони и озвучиваю что-то отдаленно похожее на правду. Крепко сжимаю Варину ладонь и направляюсь к дому, чтобы поблагодарить свекра со свекровью за помощь. К счастью, Вероника Максимовна и Эдуард Андреевич остались внутри, и мне не придется краснеть, объясняя, почему какой-то дядя Игнат должен есть пиццу с нами с Варварой.

— Мам, пап, привет. Рада вас видеть.

— Ты как раз к обеду, дочка. Мой руки, садись за стол.

Женщина, которая сделала для меня гораздо больше, чем родная мать, растягивает пухлые губы в широкой искренней улыбке, а у меня едкая кислота за грудиной разливается. Кажется, я не заслужила ни их заботы, ни внимания, ни благосклонности.

Именно так я себя ощущала, когда мы с Аристовым только познакомились…

Чуть меньше пяти лет назад

— Ну, и чего ревем?

Спокойный бархатный голос нарушает окутавшую меня коконом обреченную тишину, и мне приходится отвлечься от собственных грустных мыслей и торопливо сдвинуться в сторону. Потому что симпатичный широкоплечий мужчина в стильном серо-стальном костюме опускается на ступеньки пожарной лестницы рядом со мной и терпеливо протягивает сложенный вчетверо белоснежный платок, пахнущий, как подобает, Альпийскими лугами и горным разнотравьем.

— Собеседование провалила…

Жалобно всхлипнув, я измазываю безупречный квадрат ткани слезами, тушью, соплями и все еще не могу разобрать, какого цвета глаза у решившего не представляться собеседника. Единственное, что я могу различить сквозь плотную пелену влаги — так это сильные крепкие руки с тонким кожаным браслетом на запястье. Которые отчего-то внушают доверие к их обладателю и вынуждают меня откровенничать, хоть я обычно не склонна выворачивать душу перед первым встречным.

Сейчас почему-то прорывает…

— День отстой, да и жизнь, в общем-то, дерьмо. Пятый день по всему Питеру мотаюсь — безрезультатно. В кошельке последние три тысячи лежат, в холодильнике мышь повесилась, что делать, если на работу не возьмут — не знаю. А в Москву мне никак нельзя возвращаться…

— Почему нельзя?

Мужчина спрашивает, на удивление, серьезно и замирает. Не подбадривает, не подгоняет, не высмеивает. Просто молчаливо ждет, и это заставляет меня совершить опрометчивый поступок и признаться.

— Я беременна…

Задохнувшись от вспышки боли, хлестнувшей по ребрам, я делюсь с пока еще незнакомцем информацией, которая способна отвернуть от моей кандидатуры потенциального нанимателя, и снова захлебываюсь катящимися по щекам слезами. Заново переживаю мучительный разрыв с Крестовским и свой поспешный переезд из столицы и буквально рассыпаюсь на хрусткие кривые осколки.

— И это не приговор. Как тебя зовут?

— Лиля…