Я иду искать

– Вовсе нет, – ответила Ру. – Просто ты и есть лиса. Это твоё тотемное животное, – она сказала это, как давно известный факт. Будто у всех этих мамаш, сжимавших в руках листочки с вопросами и книги в бумажных обложках, лежали под стульями тотемные животные, а не дизайнерские кожаные сумки, купленные по дешёвке в «Ти-джей Макс» спустя три сезона после того, как вошли в моду. Я не сомневалась – чтобы посчитать здешних женщин, которые общались со своими тотемными животными, мне хватило бы одного пальца. И именно эта женщина сейчас говорила. – Давайте вот что сделаем. Вместо обычной и – ты совершенно права, Шарлотта – бесполезной информации о себе, каждая назовёт своё тотемное животное, и это я запомню.

Женщины повернулись друг к другу, по комнате волнами прошли напряжение и шёпот. Если Ру будет слушать, они хотели говорить. Они хотели иметь тотемных животных, хотели их обсуждать. Мне тоже передалось всеобщее возбуждение, но это был клуб Шарлотты, а она – моя лучшая подруга. Лицо Тесс Робертс сияло, Лидди Слей, напротив, явно чувствовала себя неловко, искала спасения. Тейт насупилась и посылала Шар сигналы, чтобы та прекратила этот цирк. Все мы колебались, будто стояли на вершине горы и лёгкий порыв ветра мог сдуть нас куда угодно. Ру повернулась к Шейле, сидевшей справа от неё.

– Лила? Нет, Шейла. Какое ты животное?

– Тигрица, – быстро ответила Шейла, и все мы почувствовали намёк.

– Вижу! У тебя такие жёлтые глаза, ты прирождённая охотница, – ответила Ру, и по комнате прошёл одобрительный шёпот. У Шейлы и в самом деле были тигриные глаза, но никто этого не замечал, пока Ру не сказала. – Говорите, говорите, я всё слышу, – с этими словами она поднялась и пошла к бару. Она вернулась с оставшимися бутылками, хотя обычно мы не подливали себе, когда обсуждали книги, а лишь допивали то, что оставалось в бокалах. Ру поставила бутылки на чайный столик, а Лавонда Гэффни тем временем объявила себя рыбой-львом.

Вновь ощутив толчок локтём, я сочувственно посмотрела на Шарлотту. Она переживала тяжёлый первый триместр, и из-за тошноты её нервы были натянуты до предела, больше, чем когда бы то ни было. После Лавонды Тесс своим грубым, как у гусыни, голосом заявила, что она воробей, а Ру открутила у всех бутылок крышки. Затем представилась Лиза Фентон и сказала:

– Я живу в красном кирпичном доме, между твоим и Шарлоттиным. Будет нужен сахар или яйца, заходи. А что касается животного, не могу сказать так сразу. Надо подумать.

Ру с двумя бутылками в руках обходила стол. Кивнув Тейт, вежливо, как официантка, спросила:

– Красное или белое?

– Да это терроризм какой-то! – шепнула мне Шарлотта. Я виновато пожала плечами.

– Мне кажется, ты ястреб. Вот! – заявила Шеридан Блейк. Ру кивнула, наполняя очередной бокал до краёв.

– Да, совершенно точно.

Лиза просияла от удовольствия и сказала:

– Ну да, с тремя детьми младше пяти лет приходится ястребом. Я всё вижу!

Я сжала руку Шарлотты, желая её успокоить, а Хлоя Фишер тем временем объявила своим тотемным животным медведицу.

– Или, может, я кроншнеп? – она посмотрела на Ру, надеясь, что та прояснит ситуацию.

– Кто такой кроншнеп? – спросила Панда, и тут же начался целый цикл лекций о болотных птицах, и все пили, пили, пили.

– Определённо, медведица, – в конце концов решила Ру. – Просто ты хрупкая, и сразу не скажешь, что в тебе живёт медведь. Но это так.

Наклонившись к самому моему уху, Шар прошептала:

– Медведица, ты слышала? Да Хлоя Фишер просто мартышка. Мы тут все мартышки. Эта женщина нарядила нас в колпачки и заставила плясать. И как ей удалось?

Я не знала. Ничто не могло нарушить строгие правила Шарлоттиного клуба. Ничто не могло нарушить строгие правила Шарлоттиного чего бы то ни было, и, хотя я очень её любила, мне казалось, что сегодняшний вечер пойдёт ей на пользу. Я ничего не могла с собой поделать.

Застенчивая Элли Уайтакер, щурясь из-под чёлки, сказала, что глубоко внутри она тоже тигрица. Очень, очень глубоко.

– Ага, у тебя острые зубки. Я их вижу, – сказала Ру, и Элли даже заёрзала от радости. Шар то и дело смотрела на часы, чувствуя, как утекает бесценное время, пока женщины выбирали себе животных и опустошали бокалы, в которые щедро подливала Ру. Я знала, ей не терпится поговорить о прекрасной Лили Барт на пути к роковой гибели, но час уже почти прошёл, а мы не добрались даже до вопросов.

Ру подливала и подливала, подзадоривала женщин, и они уже начали перебивать друг друга – все внезапно стали пираньями, и пантерами, и павлинами. Единственным павлином среди нас можно было назвать лишь Тейт Бонакко с её пухлыми губами и, по мнению Шарлотты, накачанными сиськами. Да и то павлином из зоопарка.

Все мы, по правде говоря, были домашними зверюшками, кроме Ру. Она своё тотемное животное не назвала, но я подумала – оно явно дикое, скорее всего, хищник.