Я хочу твоего мужа

— Я с ней не общаюсь, — рявкает он и тут бросает опасливый взгляд на дверь, — ее прислал Михалыч с поручением. Что мне надо сказать? Что я не буду работать с его помощницей, потому что моей жене шлея под хвост попала? Чтобы он специально для меня искал кого-то другого.

Врет! Врет и не краснеет!

В этот раз, я не собираюсь спускать это на тормозах.

— Да? И что прямо лично послал? Вручил папку и отправил к тебе?

— Да. Представь себе. Вручил и отправил.

— Леш, — подходу ближе и, глядя ему прямо в глаза, произношу, — ты сейчас чего делаешь? Можешь мне объяснить?

— Так я и объясняю, а ты ересь всякую придумываешь.

— Завязывай с враньем, — предупреждающе поднимаю указательный палец.

— Ну конечно, я же, по-твоему, только врать умею.

— Андрея Михайловича сегодня нет. И он ничего с ней не передавал, — и предвосхищая возражения, добиваю, — я к нему зашла. Хотела передать пару слов Галине.

Выворачиваю все так, чтобы не подставить Зинаиду.

Удар попадает в цель, и Леша снова непроизвольно дергает галстук.

— Эта дура здесь, потому что сама захотела прийти. Просто так. А ты вместо того, чтобы выпроводить ее работать, позволил ей тут трясти своим декольте.

— Какое декольте? Я даже не обратил внимания.

— Ну да. Конечно.

— Бред, какой-то, — он цедит сквозь зубы и отворачивается к окну, всеми своим видом демонстрируя крайнюю степень оскорбления, — я тебе еще раз повторяю. У нас работа. Мы работаем.

Я не знаю, какие черти меня толкают вперед, но пользуясь тем, что муж стоит ко мне спиной жамкаю на клавишу пробела, и комп просыпается. На экране не документы, не таблицы, и даже не корпоративная почта. На экране сапер!

— Вот значит, как вы тут работали? — у меня от ярости звенит голос, — пасьянсики раскладывали?

Он резко оборачивается и кидается к компу, судорожно тыкая на кнопки.

— Это твоя работа? Да? С курвой, которая напрямую говорит жене, что хочет увести мужа?

— Кира, хватит.

— Я еще только начала, Леш. Ты дважды попался на вранье за последние две минуты! — повышаю голос.

— Хватит орать! — тут же шипит он, — еще не хватает, чтобы слухи всякие поползли.

— А они уже ползут, милый. Или ты думаешь, что твой задранный хвост и шальной блеск в глазах никто не заметит?

— Я тебе еще раз повторяю. Мы работали. А пасьянс — просто минутный перерыв, чтобы продохнуть.

— И я должна тебе поверить после того, как ты врешь на каждом шагу?

— На хрен ты со мной живешь, раз не доверяешь?

— Наверное, потому что люблю. И с доверием проблем не было, до тех пор, как ты не начал пренебрегать тем, что для меня важно.

— Ничем я не пренебрегаю. А тебе лечиться надо! Со своей ревностью совсем уже поехала.

— Фу-у-у-х, — выдыхаю и тихо спрашиваю, — поехала, говоришь?

Наверное, в моих глазах появляется что-то страшное, потому что Березин тут же идет на попятный.

— Прости, я не то хотел сказать…

Поднимаю ладонь, останавливая его слова. Сил моих больше нет все это слушать.

— Значит так, Леш. Я сейчас ухожу, иначе мы разругаемся в хлам. Вечером продолжим разговор. А ты пока думай, как выйти из этой ситуации. Потому что, если я еще раз эту тварь увижу рядом с тобой, будут проблемы.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Глава 11

— Тише, Котик, тише. Не буянь, — миролюбиво приговаривает Алиса в трубку, когда я ей в красках рассказываю о том, что творит мой любимый муженек.

— Я спокойна, как удав! А ну пошли все на… — бахаю ладонь по клаксону.

— Ты за рулем что ли?

— Да.

— Живо встала на обочину и заглушила двигатель, — подруга в миг становится жесткой, — еще не хватает убиться из-за всякой ерунды.

— Это не ерунда! Это моя семейная жизнь!

— Паркуйся!

Я сдаюсь. Резко сворачиваю в какой-то закуток и гашу обороты.

— Все, стою, — сиплю еле-еле. Меня переполняют эмоции, и среди них ни одной хорошей.

— Выдыхай.

— Не могу.

— Давай вместе со мной. Вдо-о-ох– вы-ы-ыдох, вдо-о-ох – вы-ы-ы-ыдох.

Я невольно присоединяюсь, подстраиваюсь под ее размеренный ритм. Становится чуть легче, и шум в голове утихает.

— Успокоилась?

— Немного, — тру лицо ладонями, — вот скажи, что мне делать? У меня такое чувство, будто я барахтаюсь в море, держу в руках конец спасательной веревки, но он ускользает. Кажется, еще чуть-чуть и он исчезнет, а я тут же пойду ко дну.

— Не пойдешь, — жестко произносит она, — посмотри на себя в зеркало.

Покорно поворачиваю к себе салонное зеркало.

— Смотришь?

— Да. А оттуда на меня смотрит бледная кикимора с вытаращенными глазами, которая к тому же собирается зареветь.

— Не кикимора – а взволнованная девочка, не зареветь – а сбросить эмоциональное напряжение, — терпеливо поправляет меня Алиса, — Сколько раз повторять, что к себе надо бережно относиться. С уважением. И любовью. Тогда другие это будут чувствовать и навстречу тянутся.

— Угу, — кривлюсь, — так потянутся, что даже чужие сиськи от плеча соизволят отодвинуть?

— Кир, не думай об этом…

— Алис, она липнет к нему! Трется, как мартовская кошка, а он, словно блаженный идиот, сидит и улыбается. У него все хорошо, у него все круто. Самэц! Мать твою! Как я могу об этом не думать?