— Вне бытия, — придушенным шепотом и с все той же безумной ухмылкой проговорил я, — вне воли, вне желанья… Вкусив покой неведомый тому, кому земля — священный край изгнанья.
Мне показалось, что Ирука мой шепот услышал. Наверно я понял это по его напуганному взгляду.
Удаляясь, я заметил, как пропало несколько домов поглощенных Тьмой. Я почувствовал, что мирок Соседа уменьшился.
Остановившись, я не пытался проснуться. Знал, что очнусь сам очень скоро. Потому думал, почему так странно вел себя с бывшим владельцем тела…
— Ему нет смысла жить. — Перебирал пальцами сгустки посветлевшей Тьмы, что были тут вместо пола. — А мне — есть.
Это странное место я ощущал, как часть себя. Такая дикость чувствовать нечто бесконечное, как собственные пальцы. Но что–то здесь менять я не хотел, да и пока не представлял как.
— Даже если оставить за скобками вопрос о том, что в отличие от него, я просто хочу жить. Мне есть ради чего жить. Ради кого жить. Как же избавиться от Ируки? Сам не уйдет. Нет. — Я подбросил странную субстанцию с пола и это нечто распалось прямо в сероватом воздухе. — Он не поймет меня и мои мотивы. Слишком мы разные, хотя в чем–то и похожи.
Из того, что я видел и узнал о жизни Ируки, я понял следующее:
Ирука был популярной личностью и местами — даже душой компании. Обаятельный, умел располагать к себе, шиноби не из последних. И даже имел собственный бар, где можно хорошо посидеть. Приятелей у него было много. А вот настоящих друзей — не было. А еще «Дельфин» был здоровым эгоистом, прагматиком и циником, который с детства на примере своих родителей понял, что все идеалы — яйца выеденного не стоят. И что вопли о высоком предназначении, Воле Огня и другой лабуде не помешают обобрать сироту, что остался совсем один. Ну а про Корень он знал достаточно, чтобы не верить в силу, важность и ценность корней и в прочую древесно–зоологическую чепуху. Жертвовать чем–то серьезным ради кого–то, а тем более друзей–приятелей или Конохи Ирука не собирался. Как говорится, да идите вы лесом…
— Раз только его жизнь имела смысл и значение, то на кой черт ему сражаться за кого–то еще? Например, за того же Наруто?
Но я не он. Я нужен Наруто. Нужен, как друг и наставник. Скорее даже, как старший брат. Я не Ирука. Что до остальных… мне бы хотелось предотвратить войну.
Глава 18. Посплетничаем?
Понедельник- день тяжелый…
Наруто, а может его клон, тут уже не разберешь, собрал дрова и понес их на задний двор.
— Ирука–сан, я слышал, вы тут недавно в больницу попали. — Раздался рядом голос Какаши.
Молчу.
— Говорят, повздорили с Анко.
Продолжаю молча колоть дрова. А Саске повернулся к нам ухом, ненатурально делая вид, что ему пофиг, о чем там треплются сенсеи. Сакура что–то решила спросить у Учихи, тот на нее шикнул и ссыпал собранные с дерева яблоки.
— Саске–кун?
— Тш!
— Говорят, — покосился Какаши на детей, — она вас побила.
Топор — не томагавк. Топор — не томагавк!
— Какаши–сан, — шиплю сквозь кривую улыбку, — вам–то какая разница?
— Ну, как какая? — Обрадовался Какаши видя, что зацепил, — Хочу от участника событий услышать, как было дело…
— Наверное, хотите еще избежать подобных ситуаций, научится на чужом опыте, не так ли, Какаши–сан? — Улыбку, даже такую, больше оскал напоминающую, держать нет сил.
Пугало радостно кивает, соглашаясь с предоставленной мной отмазкой для его любопытства.
— Мой опыт вам не потребуется. — Вкрадчиво, как идиоту. — Ваша любовь, — кивнул на книгу, — вас не побьет.
Хатаке захлопнул рот и обиженно насупившись свалил перечитывать свою истрепанную «любовь». Да еще с таким видом, будто он мне одолжение сделал. А если Хатаке ушел читать, то мне его жаль. Потому что идиот, раз ему уже за 30 лет, а он читать толком не научился. Наверное жаль…
— Саске–кун, — громким шепотом спросила Харуно, — а о чем сенсеи говорили?
Ответ Учихи был краток:
— Тц.
— Сакура–чан! — Влез Наруто, опираясь на сачок, как на посох, — Если хочешь, я рассказать могу!
— Бака!
От удара Наруто полетел в заросший тиной пруд, взметнув застоявшуюся воду. А так, как он не распался белым облачком, это был настоящий Узумаки. Вдруг розововолосая взвизгнула и попыталась повиснуть на Саске. Но тот рук не подставил и еще шею убрал, так что Сакура со всей дури шлепнулась на задницу. И еще секунды три Харуно хлопала зелеными глазищами, недоуменно глядя на Учиху.
— Сакура–чан! Ты не ушиблась? — Попытался чумазый блондин помочь ей подняться, но сам еще раз плюхнулся, не удержав равновесие в скользкой грязи.
Глазастик на это шоу смотрел с плохо скрываемым недовольством.
— Фу, — спряталась куноичи за Саске, — Наруто–бака! Не подходи ко мне!
Вытащив мелкого из пруда, я подозвал Сакуру и вручил ей сачок.
— Гадость. — Сморщила она носик.
— Не гадость, а инвентарь. Солнце еще высоко, работай… — кашлянул. — Иди работай.
Когда мы уходили Какаши даже не спросил куда мы. А раз такие дела, то мы оставили клонов и пошли домой.
— Костюм жалко. — Тяжко вздохнул блондин, вытащив из рукава комок грязи.
— А мне тебя жалко. А не тряпки.
— Почему?
Покачал головой.