Я лечил Сталина: из секретных архивов СССР

На обратном пути домой мы посетили Милан, очень большой город с небоскребами (умеренной степени), центр промышленной жизни Италии. Миланский собор - это архитектурная симфония - и я не понимаю, как могут его умалять противопоставлениями с чудными маленькими церковками, сохранившимися в Италии, России и т. д. Хорошо и то, и другое в своем роде. Посмотрели «Тайную вечерю» в галерее Брера - опять ранний Рафаэль, и понравились мне вещи Кривели, Луини. Вообще есть изящные произведения у так называемых маньеристов, и я не вижу тут никакого декаданса, просто новое направление, другие вкусы - и даже более близкие нашим. Женщина ведь не только мать (тем более с младенцем у груди), но и любовница - объект любви мужчины, и прелесть ее как женщины еще до материнства (и независимо от него) едва ли не больший стимул жизни, поэзии, творчества, музыки. Наконец, мы сделали приятное путешествие на озеро Комо и озеро Маджифе (это уже на границе со Швейцарией), даже купались, а тем временем пекло в Милане довело кое-кого из жителей до солнечного удара.

К концу первой поездки в Италию газеты сообщили большими буквами о «перевороте» в Советской России - смена правительства с отстранением Маленкова, Молотова, Кагановича (и «примкнувшего к ним Шепилова»). Писалось о ловком маневре Хрущева, успевшего собрать пленум ЦК, в чем ему помогла Фурцева. Говорилось, что не ясна позиция Булганина и Ворошилова. Газеты строили догадки, не возьмет ли бразды правления маршал Жуков, хотя утверждалось, что он оказал основную поддержку Хрущеву, а сам не годится в советские Наполеоны, так как является хотя и военным человеком, но не слишком решительным. Не могу сказать, были ли мы довольны или недовольны сменой руководства. Как сказано у Пушкина - «народ безмолвствовал». Как известно, потом полетел и Жуков, не говоря о Булганине, а через несколько лет, в свою очередь, и сам Хрущев.

К концу первой поездки в Италию газеты сообщили большими буквами о «перевороте» в Советской России

Вторая поездка в Италию была связана с участием в конгрессе европейского кардиологического общества в Риме. За несколько дней до этого в Риме состоялся коллоквиум по эпидемиологии атеросклероза, куда мы прибыли вдвоем с И. И. Сперанским. Там были Уайт, Кац и Кис из США, а также Кимура из Японии, Александров из Польши, очень симпатичный профессор Гаус (с женой) из Мюнстера - Западная Германия - автор отличной монографии о грудной жабе и многие другие. Затем - конгресс, конгресс как конгресс. Я больше вспоминаю бесконечные банкеты и приемы в разных дворцах Рима. Мои дела (доклад, ведение одного из заседаний) сошли удачно. Остальные наши - одни плохо, другие сносно, третьи - ничего. Не умеют еще и все плохо говорят (и на своем-то языке - а на иностранных стыдно слушать). Особенно в эти делегации проникают наши южане. А заявки сделаны. Вино откупорено, его надо пить. Заседания были в отличных аудиториях недавно выстроенного Дворца конгрессов (Palezzo dei ricevionentie Congressi) в новом стиле.

Но я все же не понимаю, как мог Горький жить на этом каменном клочке столько лет!

После конгресса мы поехали в Неаполь. Неаполь произвел на нас большое впечатление прежде всего своей бухтой (надо же природе создать такую ласковую, праздничную бухту - от ее улыбающейся синевы сразу улучшается настроение). Конечно, прелестен при этом и силуэт Везувия. Узкие улочки, как трещины между высокими многоэтажными домами, завешены разноцветным бельем, живописно освещаемым сверху солнечным лучом. Эти улицы полны галдящего и движущегося народа в ярких одеждах - признаться, грязноватого. Фрукты, овощи, запах гнили, в углах жарят что-то остро, неприятно пахучее. Но главные улицы - чинны и роскошны. Потом мы отправились осматривать Помпею (см. в известных всех описаниях), на меня лично особенного впечатления она не произвела. На пароходике побывали в Сорренто и на острове Капри. Остров Капри покрыт большими зданиями, гнездящимися на его уступах. Кроме, впрочем, живописной Monte Solaro («солнечная гора»), круто обрывающейся в море. Скалистые берега острова, на фоне синего моря, конечно, очень хороши. Но я все же не понимаю, как мог Горький жить на этом каменном клочке столько лет! Мы видели виллу, в которой он жил, - приклеенная на скале, висит на морем, как скучно! Как хорошо, что мы живем у себя на родине, в необъятных северных просторах, в наших свежих лесах, где прохладно, сочно, даже мокро. Конечно, хороши эти лазурные гроты, сверкающие камни, всегда сияющее солнце, но лучше все это посмотреть, повосхищаться, запастись впечатлениями - и ехать восвояси.

С особым чувством всегда возвращаешься домой - к своим (своим близким, своей работе, своей жизни, своей культуре). Как бы много ни видел чудесного в мире, самая чудесная для каждого человека страна - его родина.

В Англии я побывал также дважды.