Я люблю дракона

На его губах блуждала легкая улыбка, словно мы были давними друзьями, а не соперниками. И такая его манера поведения расслабила меня, заставила улыбнуться в ответ. Я приняла его руку и присела на диван подле него, он проследил за моими действиями взглядом придирчивой тётушки, но ни сказал и слова.

— Ты не будешь читать мне нотации?

— Я не учитель этикета и не твоя компаньонка, — ответил он, откинувшись на спинку дивана и положив руку поверх неё, так, что его палец касался моей шеи. Ордарион внимательно посмотрел мне в глаза, нежно погладив кожу, отчего по мне пробежался табун мурашек. — Не смей считать меня своим братом. И другом не смей. Я тот, кто по воле короля должен присматривать за необученной девчонкой, и это не мой выбор. Я не причиню тебе вреда и буду защищать, так как теперь ответственность за тебя на мне, а я не готов рисковать своей честью.

— А что касательно его величества? От него ты тоже сможешь меня защитить? — приподняв подбородок, с вызовом спросила я. Слишком самоуверенный у него был тон, да и это легкое касание его пальца к моей шее заставляло путаться мыслям.

— Я смогу защитить тебя от любого в этом мире, — ответил он без пафоса, лишь констатация факта. В такое убеждение сложно было не поверить. И вдруг наш зрительный контакт разорвался, и мужчина убрал руку.

— Скажи мне, Ордарион, почему я должна слепо действовать приказам короля? Мужчина наградил меня задумчивым взглядом.

— Назови хоть одну причину.

— Две причины. Первая — это ты. На Землю тебя не вернут, значит, придется крутиться здесь, и тебе же лучше, если ты будешь обладать определенными знаниями. Советую тебе преуспеть в учебе. Вторая причина — это твоя мама. Хочешь узнать, как обстояли дела на самом деле и кто был виновен в той истории, дождись её прихода сюда.

Я промолчала. Говорить о том, что ей нежелательно сюда возвращаться, я не стала. Но другие доводы были разумными. Мне необходимо получить нужные знания, без которых буду слепым котенком в темноте. Поэтому для начала придется поиграть по чужим правилам.

— А теперь завтракай, принцесса, потому что у тебя сегодня плотный график.

Он потянулся за кружкой напитка, напоминающего кофе. Чтобы проверить своё предположения, я отхлебнула из своей кружки и убедилась в своем предположении. Жидкость приятно обожгла кожу, смогла привести мысли в порядок. На столе так же была мясная нарезка и румяные круассаны. Я потянулась к выпечке и бросила вопросительный взгляд на принца, но тот качнул головой.

— Я не голоден. С утра был на охоте.

«На охоте». Он дракон. Хищник. Как же в это сложно поверить!

— Ты можешь рассказать мне больше о том, что значит перестать быть фениксом и стать драконом?

— Фениксом ты быть не перестанешь, — мгновенно поправил меня кронпринц. — Для того чтобы стать драконом, ты должна пройти инициацию. Обычно её проходят в свой двадцать первый день рожденья. Видишь ли, фениксы от природы живут не больше двадцати пяти-тридцати лет, а слияние с невылупленным яйцом дракона дарует и им, и нам особые преимущества.

— Слияние? — переспросила я. — То есть мы отнимаем их жизни?

— Не совсем так. Чтобы понять это, тебе нужно ощутить в себе своего зверя, тогда ты поймешь всю сущность симбиоза.

— Симбиоз? То есть они тоже получают выгоду? — нахмурилась я, пока не очень улавливая связь.

— Драконы — волшебные создания. Говорят, что слезы Богини собирались в пещере Созидания тысячелетиями, со временем увеличиваясь в размерах. Так и образовались залежи яиц, и их все прибавляется.

— Слезы? Разве боги плачут? — скептически спросила я, и мужчина тепло улыбнулся, словно несмышлёному ребенку. Он забавлялся над моей атеистической идеологией.

— Боги тоже плачут. Они любят, ненавидят, ревнуют — только сильнее, ярче, всепоглощающе. Их гнев стирает города, их ревность сжигает души, их любовь — дарует жизнь. И если в их сердце вспыхивает одно из чувств, то оно горит ярче пламени.

Я заворожено смотрела на него. Ордарион говорил об этом так, будто сам чувствовал нечто схожее, будто знал богов лучше самих себя. И была в его словах нежность — он был глубоко верующий человек, но не фанатик, которых мне часто приходилось встречать на Земле. Кронпринц верил и почитал богов, не боялся, а любил.

— Они защищают нас, пусть мы часто и становимся предметом их ссор.

— А сколько у вас богов? — спросила я, уже догадавшись, что они проповедуют политеизм.

— Двое. Бог и Богиня.

— У них есть имена?

— У них множество имен, Леоника. У разных народов и прозвища разные, но фениксы привыкли не давать им ложных имен, ведь своих они никогда не называли, — ответил он, поставив пустую кружку на стол. За беседой с ним я не заметила, как съела два круассана и выпила свой кофе.

— А давно фениксы вступают в симбиоз? — задала следующий вопрос раньше, чем успела его обдумать.

Я вдруг поняла, что мне необходимо продолжить беседу с Ордарионом и не только потому, что он был прекрасным рассказчиком, а потому, что в такие минуты он казался практически земным.