Я, Лунин…

Поняв, что от Лунина так просто не отделаться, Ирина Владимировна предложила:

— Знаете, лучшее, что могу вам посоветовать, — это, когда мы вернемся в управление, посмотреть дело. Там полно фотографий да видеозаписи тоже есть. Мещерская лежала примерно здесь, наискосок, голова чуть ближе к забору. Палка валялась на земле рядом с ней.

— С какой стороны?

— Между убитой и забором.

— А часы?

— Часы были у ее ног, точнее, под ногой. Их обнаружили, когда медэксперт начал осматривать тело.

— Интересно, — пробормотал Лунин. — Тогда последний вопрос. Под ногой, где именно? Под бедром, под голенью?

— Можно сказать, под пяткой. Мещерская была в кроссовках, и вот как раз из-под левого кроссовка часы и достали.

— Левой, — машинально поправил Илья.

— Что — левой? — не поняла Шестакова.

— Левой кроссовки. Кроссовка — это она, женский род.

— Кто бы мог подумать, — удивилась Ирина Владимировна, — всегда в мужском писала.

— Я думаю, им все равно, — улыбнулся Илья. — Скажите, вот если рассматривать ситуацию сугубо теоретически, может так быть, что убитая в тот момент, когда ей нанесли удар, сама держала в руках эти часы?

— Теоретически? — с усмешкой прищурилась Шестакова.

— Ну да, вот смотрите. — Илья достал из кармана ключи от квартиры. — Я начинаю падать, разжимаю руку, ключи летят мне под ноги.

При этих словах Лунин неожиданно повалился на землю и жалобно застонал.

— Как вы натурально падаете. — Ирина Владимировна с опаской сделала шаг к нему и опустилась рядом на корточки. — У вас все нормально?

— Камни тут очень острые, — признался Лунин, болезненно сморщившись и пытаясь опереться на локоть, — посмотрите, где ключи лежат.

— Вот они, ключи ваши. — Шестакова вытащила связку у Ильи из-под ног. — Вы что, рухнули для того, чтобы доказать, что убитая сама часы уронила?

— Ну а что, убедительно ведь? — Кое-как поднявшись, Илья попытался отряхнуть себе спину.

— Не то слово, — засмеялась Ирина Владимировна, — а чтобы доказать, что и самоубилась она тоже сама, вы себе по голове чем-нибудь тяжелым гвазданете? Жаль, палок поблизости не видно. Стойте спокойно, я сама вас отряхну.

— Я думаю, на сегодня следственных экспериментов достаточно.

Илья послушно замер, немного раскачиваясь после каждого полученного по спине удара ладони.

— Немного чище стало, но все равно лучше все постирать. — Лунин не знал, умышленно или нет, но последний хлопок угодил ему по ягодицам. — Стиральная машинка в вашей квартире имеется?

— Вроде была, — кивнул Илья, — даже утюг есть, так что завтра буду при полном параде.

— А с делом вы сегодня знакомиться собираетесь?

— Собираюсь. Надеюсь, моя грязная спина не смущает вас до такой степени, чтобы помешать этим планам?

— Надейтесь, — усмехнулась Ирина Владимировна и направилась в сторону автомобиля, предоставляя Илье возможность рассматривать ее безупречно чистую и столь же безупречно прямую спину.

Усевшись за руль, Лунин уже потянул на себя дверь, когда услышал удивленный женский голос:

— Илюша?

Начатое движение руки было уже не остановить, и дверь с шумом захлопнулась. Повернув голову, Илья увидел метрах в двадцати от машины Татьяну Васильевну. На мгновение он растерялся, не зная, как лучше поступить, затем, не открывая двери, помахал тетке рукой и завел двигатель.

— Вы к ней разве не выйдете?

Илья не разобрал, чего в голосе Шестаковой было больше, удивления или упрека.

— Нет, — Лунин дернул рычаг переключения скоростей со стояночного режима, — я здесь не ради нее.

Вывернув руль до упора вправо, Илья сдал задом к чьим-то выкрашенным черной краской железным воротам и тут же закрутил руль в противоположную сторону. Белый «хайландер» проехал прямо почти через всю улицу, затем повернул на перекрестке налево и исчез из вида, а тетка все стояла неподвижно, прижимая левую руку к груди. Из глаз ее текли слезы, и если бы сейчас кто-то вышел из черных стальных ворот, возле которых недавно разворачивался белый внедорожник, то этот человек мог подумать, что она чем-то очень расстроена, не то внезапным появлением Лунина, не то его быстрым, безмолвным исчезновением. Но если бы этот человек подошел на несколько шагов ближе к плачущей женщине, он с удивлением бы заметил, что с лица ее не сходит слабое подобие улыбки, а губы при этом тихо, почти беззвучно повторяют:

— Приехал Илюшенька, слава богу, приехал…

Глава 11,

в которой губернатор добивается своего, а Трошин оплачивает чужие покупки

Почти три года назад