Я, мой брат Лёха и мотоцикл

– А как это отразится на их здоровье? Вибрации, шум и всё такое? Ты об этом подумал? – спросила у него мама.

– Так ведь… это… как его… – сказал папа и почесал затылок, чтобы лучше подумалось. – А хоккей! – обрадовался он. – Там, что, нет тряски? А клюшкой по голове – это как? Вон какая малышня занимается хоккеем! И ничего. А гимнастика? Там с брусьев или с перекладины так можно навернуться, что и костей не соберёшь. А бокс…

– А деньги! – сказала мама. – Где мы возьмём такие деньги? Он же, твой мотоцикл, небось, кучу денег стоит! А мы собирались покупать компьютер…

– Между прочим, компьютер в их возрасте вреднее мотоцикла, – сказал папа и посмотрел в окно. Но в окне ничего не было, кроме цветов и крапивы. Тогда он подумал-подумал и сказал: – А мотоспорт – это свежий воздух, движение, соперничество… А деньги наскребём как-нибудь… со временем. Или, лучше всего, я этот мотоцикл сам переделаю на маленький. А потом… потом купим настоящий.

Тогда мама подумала-подумала, но затылок чесать не стала, потому что у нее длинные волосы, и сказала:

– Если просто кататься – нет смысла. Вон мальчишки гоняют на мотоциклах по дачному посёлку – от них только шум, дым и никакого толку, – сказала мама. – А в городе не погоняешь: сразу под машину попадёшь. Если уж заниматься, то серьёзно. Тогда я «за» руками и ногами, – и мама показала, как она «за» руками, а ногами показывать не стала. – Но в таком случае ты берёшь это дело на себя и записываешь их в секцию. Если туда записывают таких маленьких.

– Раньше, если мне не изменяет память, записывали, – сказал папа и почесал в затылке, чтобы лучше вспомнилось. – А с какого возраста, не знаю. Но тогда был ДОСААФ и были секции.

– Ты бы ещё вспомнил, как было сто лет назад при царе Горохе, – рассердилась мама. – Тогда не только ДОСААФ был, но и кое-что ещё.

– Про сто лет назад я не помню, – сказал папа. – Может, кое-что ещё было, кроме царя Гороха, но меня тогда не было. А когда я был, секции тоже были.

– Вот и узнай, – сказала мама. – И сколько это будет стоить.

– Узнаю, – сказал папа. – У меня есть телефон приятеля, с которым мы в институте гоняли на мотоциклах. Он и сейчас имеет какое-то отношение к этому спорту.

А я очень удивился, что мама всё знает про коня, хотя когда-то ездила на лошади, а папа когда-то гонял на мотоцикле, хотя и не помнит, когда. И тогда я спросил папу удивительным голосом:

– На вот этом вот, на жёлтом? – спросил я папу.

– Нет, – сказал папа. – На другом.

– Па, а я тогда какой был, когда ты гонял?

– Тебя тогда совсем не было, – сказал папа сердито.

– А мама?

– И мамы не было.

– А бабушка?

– И бабушки не было тоже. Никого не было. Я один был.

И мне так стало жалко своего папу, что я чуть не заплакал и поэтому забыл спросить маму про лошадь и коня.

Но больше всего мне помешал спрашивать Лёха, о котором все позабыли. Он сперва размазывал кашу по своему лицу, а потом помазал ложкой и мою щёку. Пока я вытирал щёку, плакать совсем расхотелось. И я спросил маму:

– Мам, – спросил я. – А ты только на лошади ездила? А на коне не ездила?

– Ездила и на лошади и на коне, – сказала мама. – Потому что это одно и тоже. А мотоцикл – совсем другое.

Глава 4 Там будет видно

Прошло несколько дней, и я позабыл о разговоре папы с мамой и со мной, потому что Лёха, как я уже говорил, был в это время занят манной кашей.

Все эти дни рыжий мотоцикл стоял в сарае, ожидая, когда его заведут и он поедет. А завести его мог только папа.

Признаться, меня совсем не тянуло к этой рыжей железяке. Я катался на своем велике по нашим узким дачным улочкам наперегонки с другими мальчишками. И Лёха тоже катался на своём велике. Нам и так было хорошо и весело. И Лёха мне не мешал. Тем более что он больше всего любил возиться в песочнице с другой малышней, нагружал песком машинки, дудел, рычал и отнимал у всех всё, что ему нравилось. А если не удавалось отнять, то громко плакал и кидался песком. Он уже тогда становился врединой, и если бы я знал, что из него выйдет через несколько лет, то упросил бы маму не привозить его домой из того дома, где получаются маленькие дети. Или чтобы привезли маленькую девочку.

Но о том, что Лёха будет таким врединой, даже мама с папой не знали ничего. А то бы они, конечно, его не привезли.

И вот однажды я заглянул в сарай и не увидел там рыжего мотоцикла. Был и не стало. Лопаты продолжали стоять в тёмном углу, вёдра и лейки, ящики и другие всякие ненужные штуки стояли и лежали на полках, даже сенокосилка продолжала висеть на стене, а «рыжика» не было. Совсем не было. И даже за мешками.

– Мам! – закричал я и кинулся со всех ног к маме. – Мам, наш мотоцикл украли! А сенокосилку не украли!

– И мотоцикл тоже не украли, – сказала мама. – Его папа увёз к себе на работу, чтобы сделать из него маленький мотоцикл для детей. Только я не знаю, что у него получится. Может, ничего не получится.

– Лучше бы совсем ничего не получилось, – сказал я. – А то вдруг как получится, тогда папа заставит нас на нём ездить. А мне совсем не хочется.

– Там будет видно, – сказала мама, но не сказала, где это там.