Я, мой убийца и Джек-потрошитель

Камера показывала покореженный металл, лужу крови на асфальте со стороны водительского сиденья, фонарный столб…

Я почувствовала, как дрожу. Дрожь в секунды перешла в озноб. Даже зубы постукивали.

– Пассажир скончался на месте, водитель умер в карете «Скорой помощи», не приходя в сознание.

О господи!

– При погибших были документы. Ими оказались…

(Да кем «ими»?! Документами?! Всегда ненавидела за подобные ляпы наше телевидение.)

Дальше называли имена, которые ни о чем мне не говорили. Я вцепилась в подлокотник дивана, но перестала дрожать. Надо же, до чего можно дофантазироваться после попытки изнасилования. Почувствовала, как мышцы отпускает.

На экран вывели фотографии погибших – и я завизжала. Это были они! Они! Они!!! Те два скота, что избили меня и пытались изнасиловать. Толстый и кавказец.

– Больше никто не пострадал.

* * *

Узкое бревно чуть покачивалось взад-вперед. Я сидела у замерзшей реки, недалеко от места, где увидела тех двоих. Боролась с воспоминаниями. На одной из лекций Государь как бы между прочим упомянул, что негативные воспоминания можно удалить тем же приемом, что и карму. Конечно, человек ничего не забудет, но эмоциональная составляющая поблекнет, облегчая жизнь.

Не могла уверенно сказать, получилось ли – я пробовала впервые, – но время покажет.

Восстановив энергетику после сложных манипуляций с сознанием, эфиркой и потоками, я ощутила давление в затылке. Черт! Все это время кто-то за мной наблюдал, а я и не почувствовала. Резко обернулась – Государь.

Государь стоял, прислонившись к многолетнему тополю, и ждал, пока я закончу.

– Как вы меня нашли? – крикнула я, торопливо вскакивая с бревна.

Перепрыгнула мертвый ствол и зашагала к своему спасителю.

– Молча, – хмуро бросил Государь, когда я поравнялась с ним.

Я только хмыкнула.

– Душин, – смилостивился он.

– Будто это все объясняет.

Я мотнула головой в сторону дома. Некромант кивнул, и мы пошли по утоптанной тропинке.

– Душин – поисковик. Один из сильнейших, – снизошел до объяснений профессор.

– Поняла, – кротко прошептала я.

Поняла я, что Государь, вернувшись, не застал меня в квартире. Не знал ни где я, ни что со мной. Позвонил Душину, чтобы тот сказал, где меня искать, то ли повесившуюся, то ли сиганувшую с крыши дома.

– Извините, – еще тише промямлила я.

– Ну да, могла бы и записку оставить, – почти ядовито проговорил Государь.

Несколько секунд мы шли молча. Профессор остановился у того самого сугроба, где эти двое чуть было – ну, вы поняли, – и испытующе поглядел на меня, ожидая реакции. Безжалостный негодяй.

– Хорошо, пойдем. Тебе удалось, – заключил он.

«Конечно. Раз я не бьюсь в истерике, удалось», – злобно подумала я, но промолчала, с трудом поспевая за мучителем.

Пока шли к дому и поднимались в квартиру, Государь успел рассказать, что подобрал мои пиджак, электрошокер и линзу времени в тот же вечер. В линзе скопилось еще три года, чему я несказанно удивилась. Не думала, что Энни Чепмен могла протянуть в девятнадцатом веке так долго с ее-то здоровьем. Государь только пожал плечами на мою реплику. Велел не беспокоиться о порванных и испорченных вещах. Я могу найти по Интернету замену для них, курьер привезет, я все померю, выберу, а Государь оплатит. Я хотела возразить, но не рискнула, вспомнив его безапелляционный тон:

«Пока вы работаете на меня и не делаете глупостей, я несу все расходы и забочусь о вашем физическом и психическом здоровье».

С удивлением поняла, что Государь теперь обращается ко мне на «ты», а не на «вы». Надо же, а раньше не заметила: не до того было.

Зашли в квартиру, разделись, я засунула ноги в тапочки и поспешила на кухню включать чайник. Когда мы сели за стол с чашками, наполненными свежезаваренным чаем, я наконец решилась.

– Горан Владиславович.

– Да?

– Это… это вы их?

Он даже не спросил, откуда я знаю о гибели. Бросил на меня холодный взгляд, помолчал, отпил глоток чая, чашка стукнула о блюдце.

– Да.

Я силилась сказать, что собиралась, но никак не могла отважиться. Молчание затягивалось. Тишина начинала мешать, тяготила, ощущалась почти физически.

Ее прервал Государь.

– Неосторожно было убивать у дома: наверняка крик слышал не я один. Пришлось поставить им программу. Программу на смерть через три дня.

– Спасибо, – с чувством сказала я, вложив в интонации столько страсти и благодарности, на сколько была способна.

– Ты действительно благодарна мне? – казалось, он очень удивлен.

– Да, – я уставилась в стол. И продолжала скороговоркой, боясь что-нибудь забыть или сбиться: – Понимаете… я почувствовала… или нет, уловила по вашему поведению тогда, что я не первая и не последняя. Словом, это не из-за моего портала они стали такими агрессивными. Они действительно развлекаются так, безнаказанно… Но меня волнуют не другие, не справедливость, меня волную я сама. Сегодня, включив телевизор, я осознала, что больше не надо бояться. Такой эгоизм… это плохо, да?