Я, мой убийца и Джек-потрошитель

Выразил мнение, что альтруизм – всего лишь миф. Все строится на личных потребностях или интересах, реже – на чувстве вины. И привел любопытный пример.

– Принято считать и говорить, что ежели человек лечит детей в Африке, то это акт самопожертвования, великий подвиг, пример эталонного альтруизма. И вас заплюют, если посмеете сказать правду: будто в этом враче и благодетеле чрезвычайно развита потребность быть нужным, необходимым. До такой степени развита, что он готов променять свой комфорт на жизнь в Африке в угоду собственным психологическим причудам. Он выбирает такой путь, потому что это нужно ему даже больше, чем детям в странах третьего мира.

А стоило мне задать давно волновавший вопрос – тут же получила ответ.

– Почему в приличном обществе допустимо напиваться до бесчувствия, но недопустимо говорить правду, называть вещи своими именами?

– Конкретизируй примером, – попросил Государь.

– Недавно перечитывала «Унесенных ветром» Маргарет Митчелл. Там этот феномен исключительно ярко, многогранно и многократно продемонстрирован. Должна сказать, сейчас ничего не изменилось. Во всяком случае, по моим наблюдениям и опыту общения с людьми, причисляющими себя к образованным.

– Понимаешь, Эля… Напиваясь, ты позволяешь окружающим чувствовать над тобой превосходство, а говоря правду, сам демонстрируешь превосходство над окружающими. Последнего не прощают и не забывают.

Да и правота – понятие относительное, особенно в обществе. В обществе прав тот, кто заручился наибольшим числом сторонников для поддержки своей точки зрения. И тот, кто действительно прав, окажется в проигрыше, если не позаботился о подобной, казалось бы, «мелочи».

* * *

Мы подъехали к моему подъезду, когда стемнело. Накушались до боли в животах, да еще два пакета еды с собой захватили. Я выбрала свинину в соусе и лапшу, Государь забрал себе карпа и рис.

– Горан Влади…

Хм, мы же одни, никто нас не слышит и не видит.

– Георгий, простите, я не знаю вашего отчества. Как вас называть?

– Горан, – выдавил профессор сквозь зубы. – Не привыкай называть Георгием. Рано или поздно оговоришься.

– Хорошо. Тогда последний вопрос о вашем первом имени – и я забуду, что вообще его слышала.

– Давай, – милостиво разрешил он, откидываясь в кресле водителя.

– Уменьшительный вариант Георгия какой?

Государь отвернулся к боковому стеклу. Я бы подумала, что разозлила его, но отражение профессора сдержанно улыбалось.

– Если услышу «…он же Гога, он же Гоша, он же Юрий, он же Гора, он же Жора», – повторил Государь цитату из знаменитого советского кинофильма, – будут жертвы.

– Так у вас тоже проблемы с именем, как и у меня? – хихикнула я. – Ясно-понятно. А Горан – это вариация на тему?

– Повезло, что такое имя действительно есть. Пусть и в бывшей Югославии. – И прекращай выкать, – внезапно добавил он.

Я открыла рот и сразу закрыла. Сидела и боялась пошевелиться.

– Пого… погодите! Называть вас по имени и на «ты»? Я вас правильно поняла?

– Абсолютно.

– Но я не… не могу!

Кажется, покраснела до кончиков ушей, а Государь лишь наслаждался моим замешательством и смущением.

И вдруг я нашла чем крыть.

– А если оговорюсь? – даже сощурила глаза от удовольствия. Все же маленькая победа. Как я их люблю!

Видимо, заразила Государя своим позитивом.

– Черт, аргумент! – он досадливо стукнул по оплетке руля, но улыбнулся. – Ладно, живи пока, – разрешил он. – Убедила, пусть будет Горан Владиславович.

– Договорились.

Профессор вручил мне один из пакетов с ресторанной едой, я поблагодарила за поход в ресторан и новые впечатления, мы прощались, я как раз выходила из машины, когда тон Государя с довольного сменился на глухой и нерадостный.

– Возвращайся к делам, как только смерть рядом окажется.

– Думаете, она близко? – напряженно выдохнула я.

– Чувствую.

А через два дня я проснулась с больным горлом. Небольшая температура, слабость – ну, как водится. Дело обычное. Надо отсидеться дома пару дней, а там… либо выздоровею, либо начнется насморк.

Но мне не полегчало даже спустя три дня. Зато миндалины распухли, и их обсыпало белыми фолликулами. Я безмерно удивилась. Моя первая ангина за всю жизнь. А в холодильнике, по закону подлости, покончила с собой мышь. Я не сильно жаждала есть в таком состоянии, но надо купить хоть что-то: хоть хлеба с сыром. А еще – в аптеку зайти за антибиотиками.

Уже одевалась в коридоре перед зеркалом, когда зазвонил мобильник. Даже не глянула на номер, просто нажала «прием звонка».

– Алло!

– Что не так? – вместо приветствия спросил Государь.

Как он узнал-то? Я объяснила, что у меня ангина, что я иду в магазин и аптеку. Голос мой, кстати, звучал довольно бодро и казался почти здоровым. На секунду мелькнула мысль, что Государь не поверит в ангину. Но нет. Даже не усомнился. Мне было велено не валять дурака и оставаться дома. Сказал, что закажет интернет-аптеку и еду мне на дом. Все оплатит. Я рассеянно попрощалась и стала стягивать пуховик.