Я, мой убийца и Джек-потрошитель

Удовлетворившись содеянным, испытав мощнейшее наслаждение, Потрошитель развернул голову жертвы так, чтобы нашедшие видели именно изуродованную пугающую правую сторону: обнаженные десны и зубы без губ, обрубок носа, словно образы сифилитиков не давали покоя этому психопату, щеку без лоскута кожи и прорезанное нижнее веко.

Серийному убийце лишь оставалось положить нож рядом с вырезанными маткой и почкой, завернуть трофеи в кусок передника и прихватить сверток, упакованный в газету.

Точно знала, что чудовище сделает дальше. Бросит кусок окровавленного передника на ближайшей улице, в еврейском квартале, и рядом с уликой напишет на стене мелом: «Евреи не те люди, которых будут обвинять безосновательно».

Конечно, увидев такую надпись и кровавое доказательство, перепуганные жители Лондона начали бы устраивать погромы и набрасываться на ни в чем не повинных евреев. По счастью, бдительные полицейские обнаружат надпись до рассвета и сотрут.

Не дождавшись ухода Потрошителя, я мысленно вернулась в физическое тело. Скорее! Вот-вот к месту кровавой расправы подойдет полисмен. Пока бежала, запустила браслет времени. Тело Эддоус – линза-ловушка – зеленый поток лет. Успела! Шагнула в открывшийся портал и вернулась в Москву.

Глава 16. Чай с коньяком

После первого же звонка в дверь щелкнул замок, и Государь буквально втащил меня за руку внутрь.

– Лучше бы отсюда, из квартиры, отправилась, – прошипел он, не отпуская моего запястья.

– Но вы же говорили…

– Да ты магнит для неприятностей.

– Между прочим, не я их себе создаю, – обиженно буркнула я.

Горячая ванна, сушка волос, а потом – разговор на кухне. Общение после путешествий стало нашей традицией.

– Ты как? – примирительно спросил Государь, когда я в спортивном костюме устроилась на стуле напротив его величества.

– Лучше, чем ожидала. Гибель Элизабет Страйд вовсе меня не испугала, а вот когда он потрошил Эддоус, пришлось помучиться. Но жить буду. Ах да! – я вскочила и ринулась в отведенную мне гостевую комнату.

Вернулась с промокшим насквозь пиджаком, из кармана которого извлекла линзу, до отказа заполненную временем. Вторые двенадцать лет для Государя.

– Это вам.

Ни единой эмоции на лице. Застывшая маска деланого безразличия. Это же двенадцать лет жизни. Двенадцать! А в благодарность только сухое «спасибо».

– Твой пиджак выжимать можно. Осложнений после ангины захотела? – внезапно сменил тему Государь.

– Да нет, конечно! – бросила пиджак на ближайший стул и села. – Ну, не подумала я про плащ. Что ж теперь…

– А теперь, – некромант поджал губы и кинул на меня неодобрительный взгляд, – будем предотвращать последствия холода и дождя.

– Но я нормально себя чувствую. В ванне отогрелась.

– Отогрелась, – хмыкнул Государь. – Завтра заболеешь. Это я вижу вполне конкретно.

Выпрямилась на стуле, нервно сжала пальцы в замок и замерла. Нет уж, простуда, а тем более осложнение после ангины в мои планы никак не вписывались.

Некромант налил в чашку горячего чая, добавил коньяк и мед и поставил передо мной.

Скривилась. Не люблю спиртное, не люблю непонятное состояние, когда голова плывет. Предпочитаю полностью себя контролировать.

Спиртного в рот не брала со своего пятнадцатого дня рождения. Но и тогда ухитрилась напиться до «вертолетов» тремя бокалами шампанского. Пара глотков коньяка будет очень ощутима для такой неопытной «выпивохи».

Естественно, я сказала Государю. Даже бровью не повел. Для него выбор очевиден: потерпеть действие алкоголя куда разумней.

– На столе танцевать не станешь? – подколол он.

– Не надейтесь, – фыркнула я. И добавила: – Я тихая, если выпью, и очень сосредоточенная. Может, съесть что-нибудь перед тем, как… – я кивнула на чашку.

– А ты в состоянии проглотить хоть кусок после сегодняшнего?

– Да, – уверенно заявила я, глянув прямо в серые глаза Государя.

В его взгляде читалось сомнение, но он достал из холодильника прожаренную отбивную, отрезал кусок, отложил на плоскую тарелку, которую определил в микроволновку.

Когда агрегат перестал подвывать и щелкнул, хозяин вынул тарелку и поставил передо мной, вручив нож и вилку.

Ох, грехи мои тяжкие! Пока вспомнила, что нож нужно взять в правую руку, пока приноровилась. Мясо не резалось ни в какую. Кусок ездил по тарелке, нож больше чиркал по ее дну, чем по куску.

– У вас нож тупой, – тихо сказала я, гипнотизируя мясо взглядом.

– Нет, моя хорошая, это не нож тупой, а руки весьма затейливо у кого-то растут.

Подошел, встал совсем близко, у моего стула. Я отчетливо слышала дыхание Государя. Даже чувствовала исходящее от его тела тепло. Не смела поднять глаза. Он забрал приборы, за пару секунд порезал все сам и вернул мне вилку.

– Ешь быстрей, остынет.

Отошел. Фух!

С трудом затолкала в себя еще горячие кусочки. Так торопилась, что поперхнулась. Хозяин квартиры молниеносно оказался рядом и похлопал по спине.

Я откашлялась и благодарно закивала, вытирая выступившие от напряжения слезы.