Я, мой убийца и Джек-потрошитель

Посмотрела на статуэтку с дельфинами, выныривающими из моря, что по-прежнему стояла на подоконнике, игриво подмигнула морским млекопитающим и повернулась к раковине. Она – все, что мне сейчас нужно.

Подняла ручку смесителя, дождалась, пока вода станет теплой, и прополоскала рот. Чему вы удивляетесь? Терпеть не могу быть обслюнявленной. И что люди находят в поцелуях? Мне, наверное, никогда не понять. У кого-то – земля из-под ног, кто-то улетает. Понаплетут всякого, понапридумывают себе, а на деле отмыться хочется.

Даже вокруг рта намылила. Смыла, достала из кармашка новую упаковку одноразовых бумажных платков, вытащила один и стала промокать губы. А что, я брезгливая.

Опустила ручку смесителя, продолжая промокать воду у рта, повернулась и вздрогнула. Сколько Государь тут стоял и наблюдал за мной?

Ярость, граничащая с ненавистью и желанием убивать, сменилась на его лице недоумением.

– Как интересно ты относишься к Ярыгину.

Я смяла намокший от воды платок и кинула в мусорное ведро.

– Ярыгин тут вообще ни при чем. Это мое отношение к поцелуям. Ну, не люблю. Имею право.

При этих словах глаза некроманта блеснули, на губах расплылась хищная улыбка. О чем он подумал?

Я молча указала пальцем на дверь: мол, где секретарь?

Не дождавшись ответа, спросила прямо:

– Леха жив?

Государь недобро усмехнулся.

– В ссылке.

– То есть?

– Тебе не кажется… – грозно начал Государь, давая понять, что вопросами я испытываю его терпение.

– Мне кажется, мы разговариваем довольно громко. Нас могут услышать в секретарской.

Профессор больно сдавил мое плечо и протащил через весь кабинет, к окну.

Леха Ярыгин выходил из университета с документами под мышкой.

– Вы что, выперли его с работы? – испуганно пролепетала я.

И услышала презрительный смешок.

– Курьер болеет. Документы повезет секретарь.

Я облегченно выдохнула. Но тут же взвилась.

– Что за несанкционированное проникновение в мои мысли? Вы же обещали.

Государя обвинение нисколько не смутило.

– Да за тобой глаз да глаз нужен. И даже под присмотром идиотские идеи появляются.

Фыркнула и вывернулась из вцепившейся в плечо руки.

«Идиотские идеи»? Понятно. Значит, про мой страх и желание избавиться от оного не самым благопристойным способом некромант знает.

Я пошла ва-банк.

– Вы что, всерьез решили примерить на себя роль моего отца? Раз своей дочери не было.

Казалось, Государь удивился этому выпаду не меньше, чем моим водным процедурам после поцелуя.

– Как тебе в голову пришла такая мысль?

Занервничала. Отошла от окна, сделала несколько шагов по кабинету, остановилась ближе к столу и развернулась лицом к Государю.

Он приблизился, с нетерпением ожидая ответа.

Начала, боясь сбиться:

– Вы всеми правдами и неправдами стараетесь оплатить мои расходы, связаны они с путешествиями во времени или нет, я периодически живу у вас, вы меня лечите. Даже в ресторан сводили, чтобы подбодрить, чтобы я, как вы выразились, набралась впечатлений. – И добавила с сарказмом: – Не хотите же сказать, что Игорь Вильянов пользовался таким же расположением вашей светлости?

– Что за комиссия, Создатель, быть взрослой дочери отцом! – Государь театрально возвел руки к потолку и беззлобно усмехнулся, процитировав Грибоедова.

– Я, может, и наивная, но не дура, – сказала я, будто подтверждая этим справедливость своих выводов и его слов.

Государь подошел совсем близко и ободряюще взял меня за плечи.

– Нет, Эля, ты далеко не дура. Но боюсь, не совсем верно истолковала мои мотивы. Они куда менее благородны.

Моментально подняла голову и посмотрела в лицо Государя, с замиранием сердца ожидая ответов на свои мысли.

– И моя главная ошибка в том, что я дал тебе слишком много времени, чтобы оправиться от нападения тех двух подонков.

На секунду в кабинете воцарилась гробовая тишина. Я старалась осмыслить услышанное, ища ответ в глазах некроманта.

Другими словами, странное поведение Государя в последние недели – это ненавязчивые ухаживания мужчины, который не желает напугать или еще больнее ранить и без того затравленную насильниками девушку? То есть не что-то вроде отцовских опеки и внимания?

– Вы хотите сказать… – прошептала я, не веря, – что…

Его глаза жарко, призывно блеснули.

– Да, теперь ты все правильно поняла, – прошептал он, наклоняясь ко мне.

В единый миг жгучее влечение, горячее дыхание, нетерпеливые объятия, страстная нега, томительная нежность – все слилось в этом долгожданном жадном искреннем поцелуе.

На секунду я вынырнула из пленительного омута, тяжело дыша. Мне отчаянно хотелось больше нежности, ласкового внимания, осторожности касаний. Он понял меня без слов. И я испила желаемое до дна.

* * *

Я чувствовала себя опьяненной. Опьяненной счастьем и желанием. Мои пальцы переплелись с его пальцами; дышали мы в унисон, как один человек; сердца бились слишком часто, но медленно стихали, отпраздновав вспышку страсти. Я приходила в себя на его груди. Пыталась начать думать, но в голове было безмятежно пусто.

Так мы и стояли, обнявшись, посреди кабинета, не находя ни сил, ни желания оторваться друг от друга.

– Элька.

– Ммм, – неохотно вынырнула я из блаженного забытья.