Я, Мона Лиза

Няня подхватила его на руки и, пронеся несколько шагов, остановилась рядом с солдатом. Он служил для нас барьером. Маттео извивался, пытаясь дотронуться до меня, но няня крепко его держала, а солдат сделал маленький шажок вперед, чтобы я не могла дотянуться до ребенка. Я отвернулась, терзаемая мукой.

— Мы подумали, будет лучше, если мать сможет видеть своего сына, — тихо сказал мне Франческо. — Пусть она каждую минуту помнит о нем и поступает в его интересах.

Я посмотрела на солдата. Я-то думала, что он здесь только в качестве моего стража и убийцы, а теперь я смотрела, как он стоит возле моего сына с огромным ножом и ждет команды. Меня захлестнула такая ненависть, что я едва удержалась на ногах.

В собор я пришла с одной лишь целью: убить Франческо до того, как будет подан сигнал. Теперь я дрогнула. Как мне спасти ребенка и в то же время увидеть моего мучителя мертвым? У меня была возможность нанести только один удар. Если я нанесу его солдату, то Франческо сразу расправится со мной, а Сальваторе де Пацци — с наследником Джулиано, ведь он от него стоял в каком-то шаге.

«Считай, что твой ребенок мертв, — сказала я себе, — как и ты мертва». Спасения ждать не приходилось. У меня был лишь один шанс — не на спасение, а на месть.

Я положила руку, ту самую, которая тянулась к Маттео, себе на пояс, где был спрятан кинжал. Я сама себе поражалась, что готова оставить сына ради мести; тем самым я стала походить на своего отца Антонио. «Но ему грозила всего лишь одна потеря, — упрямо твердила я себе. — Я же пережила множество потерь».

Я теребила пояс, не зная, как поступить.

Началась месса. Священник с помощниками прошествовал к темному алтарю, расписанному золотом и увенчанному резным распятием. Раскачивающееся кадило посылало дым ладана в затененный сумрак, еще больше смазывая очертания предметов и людей, размывая грань времен. Хор затянул псалом. Позади нас шустрые пострелята пробрались в первые ряды, смешавшись с толпой оскорбленной знати. За ними семенил один из монахов, шепотом отпуская замечания. До нас донесся кислый запах немытых тел, Франческо раздраженно поднес к носу платок.

— Dominus vobiscum. Господь с вами, — произнес священник.

— Et cum spiritu tuo. И со духом твоим, — ответил Франческо.

Когда помощник священника пропел эпистолу, я заметила какое-то движение. Кто-то в темном плаще с капюшоном пробрался сквозь прихожан и остановился за моей спиной. Мне почудилось, будто я слышу его дыхание за плечом. Я поняла, что этот человек пришел за мной.

«Он пока не нанесет удара, — сказала я себе, хотя желание достать кинжал было велико. — Он не убьет меня до сигнала».

Франческо бросил взгляд через плечо на убийцу в капюшоне, и в глазах его промелькнуло одобрение. Все шло по плану. Повернувшись обратно к алтарю, он заметил, что я слежу за ним, и остался доволен моим испугом. Он одарил меня холодной, притворно вежливой улыбкой.

Хор запел следующий псалом: «Воскресни, Господи, гневом Твоим, вознесися в концах враг Твоих…»[26]

Откуда-то слева по рядам приоров и знати пробежал шумок и достиг Сальваторе де Пацци. Он повернулся к моему мужу и зашептал. Я изо всех сил прислушалась.

— …Заметили Пьеро. Но не…

Франческо отпрянул и невольно вытянул шею, вглядываясь в толпу слева.

— Где же Джулиано?

Я напряглась, мучительно чувствуя за спиной убийцу, а рядом солдата, грозившего в любую секунду расправиться с моим ребенком. Если Джулиано не пришел, то нас могли убить немедленно. Двое беспризорников за моей спиной заулюлюкали какой-то своей шутке, монах зашикал на них.

Я не слышала слов Евангелия. Священник что-то монотонно гудел во время службы, но я ничего не разбирала. Моя правая рука зависла у пояса. Если бы только солдат или убийца за спиной шевельнулись, я бы слепо рубанула кинжалом.

Еще одна волна шепота достигла Сальваторе. Он пробормотал что-то Франческо и указал подбородком куда-то влево.

— Он здесь… «Он здесь».

Здесь, где-то поблизости, но мне не увидеть его, не докричаться, не дотронуться до него за секунду до смерти. Я не вскрикнула, услышав это известие, а лишь покачнулась под его грузом. Я посмотрела на мрамор под моими ногами и начала молиться. «Да хранит тебя Господь…»

Священник пропел: «Помолимся», взял облатку и протянул ее к распятому Христу.

— Offerimus tibi Domine…

Сальваторе опустил руку на эфес меча и, наклонившись к Франческо, одними губами произнес:

— Скоро.

Одновременно убийца, стоявший сзади, быстро наклонился ко мне, наступив на шлейф, чтобы я не могла шевельнуться, и прижал губы к моему уху.

— Монна Лиза, — прошептал он. Не произнеси он этих двух слов, я бы уже вынула кинжал. — По моему сигналу падайте.

Я не могла дышать. Раскрыв рот, втянула воздух, не сводя взгляда с помощника священника, который подошел к алтарю и начал наполнять потир вином. Рука Франческо зависла над ножом.

Вперед вышел второй помощник, неся в руках кувшин с водой.

— Сейчас, — прошептал Салаи и приставил к моей спине под ребра что-то тупое и твердое, чтобы со стороны показалось, будто он наносит смертельный удар.

Я безмолвно повалилась на мраморный пол.