Я наблюдаю за тобой

 - Это очень, очень далеко отсюда, мой милый, - ответила мать. – Но я уже вот-вот вернусь и заберу тебя с собой. Жди меня, Стеин, жди меня, жди…

 Он открыл глаза. Мир продолжал дрожать и вращаться, но с каждым новым витком пульсация понемногу отступала. Вокруг не было ни души, и только горное эхо, парящее над ночным фьордом, все еще тихо напевало:

 - Жди, жди, жди…

 Жди ее, Стеин… Жди, мальчик, запертый в теле мужчины…

 Жди… Если все еще хочешь ждать.

 Или НЕ жди. У тебя ведь все еще есть выбор…

 Наверное, ты пока еще не знаешь, что Я наблюдаю за тобой…

 Хрупкая фигурка кругами ходила вокруг спящего молодого человека…

 - Бедняга… Не слушай ее, Торстеин. Не слушай. Беги от нее.

Глава 4

 Стеин был похож на привидение. Обхватив самого себя обеими руками, словно до сих пор пытаясь согреться, он широким, но нетвердым и медленным шагом брел по деревне, абсолютно никак не реагируя на проходящих мимо людей, которые поглядывали на него с тенью жалости или же с опаской. Некоторые жалели его вслух:

 - Бедняга Торстеин, какая тяжелая и запутанная жизнь… И это в его-то годы…

 Другие же не стеснялись, не отходя далеко от Стеина, громко переговариваться между собой:

 - О, вот он, Норсенг-то, видал, каков?

 - Да, видок паршивый… И что это опять приключилось?

 - А кто его знает? В такие дела я предпочитаю не лезть и тебе не советую.

 Стеин уже давно привык не обращать внимания на подобные разговоры у него за спиной. Но это только внешне он не обращал особого внимания, в то время как внутри у него при этом все вскипало, а сердце болело. В глубине души Стеин всегда был очень ранимым, и любое неправильное слово со стороны пусть даже совершенно чужого человека могло невероятно сильно задеть его за живое.

 «Говорите что хотите, - думал он, успокаивая самого себя. – Мне все равно, я вас не слышу…»

 Так он наконец дошел до дома. На крыльце, к его удивлению, сидел Инглинг, весь бледный и какой-то осунувшийся, как будто повзрослевший на несколько лет. Глаза юноши смотрели в одну точку, и странный ледяной огонь отражался в них. Этот лед необъяснимым образом навеял Торстеину мысль об океане, который с диким ревом обрушивается на тихие берега, и по непонятной причине он решил, что знает, где был Инглинг этой ночью.

 Юный Сорбо вздрогнул, когда Стеин подошел ближе и присел рядом с ним.

 - Ты был у фьорда? – спросил Инглинг.

 Торстеин кивнул и добавил:

 - Так же, как и ты, я прав?

 Инглинг развернулся лицом к другу и встретился с ним глазами. Одного взгляда было достаточно для того, чтобы Стеин понял: он напуган и растерян. Но бывают такие случаи, когда подобный страх лишь придает наивному юнцу отваги и решимости для какого-нибудь безумного поступка, и это был как раз один из тех случаев. Внезапно Стеина охватило смутное беспокойство за Инглинга, и он шепотом спросил:

 - Что с тобой случилось?

 Инглинг снова вздрогнул. И спрятал глаза.

 - Ничего, - буркнул он себе под нос. – Ничего такого не случилось.

 - Не надо меня обманывать, слышишь? – Стеин взял юношу за подбородок и заставил вновь посмотреть себе в лицо. – Я на десять лет старше тебя и в жизни видел гораздо больше. Я знаю, когда что-то идет не так, как надо. Не стоит меня обманывать, Инглинг. Говори: в чем дело?

 Краска залила все лицо Сорбо, но, взяв себя в руки, он все-таки начал свой рассказ:

 - Я вчера решил найти тебя, Стеин. Найти и поговорить с тобой о том, что не надо тебе и дальше продолжать ходить к фьорду. Я, как ты и сам понимаешь, не сумел тебя отыскать, но зато теперь я понимаю, в чем истинная причина твоего, как я раньше полагал, безумия. До этой ночи я считал, что ты плаваешь в заливе, чтобы проверить, верны ли слухи, которые давно уже ходят по деревне, но теперь… Теперь я на себе ощутил всю таинственную силу твоего мира, и если даже в детстве я не верил сказкам о призраках из прошлого, то теперь меня не удивит даже воскрешение из мертвых моего отца и моей матери. Судя по всему, есть такие места, где нет времени, где все извечно и оживают воспоминания. Теперь я знаю…

 Торстеин сильно стиснул плечо Инглинга, чувствуя, как в сердце медленно и мучительно сжимается неприятный клубочек тревоги. Сам Стеин, не взирая на свой гнев и свою боль, знал, где проходит граница между миром фьордов и миром деревни, между его миром и миром других людей, и умел делить самого себя на две разные жизни. Но Инглинг, кажется, не был достаточно хорошо подготовлен к тому, чтобы лицом к лицу столкнуться с таинствами прекрасного дикого края, открыть его для себя, принять его как еще одну, пусть и непохожую на другие, часть Вселенной. Теперь, похоже, бедняга близок к тому, чтобы потерять рассудок от подобного потрясения. Нет, нельзя допустить, чтобы юный Сорбо еще хоть раз приближался к заливу…

 До тех пор, пока его болезнь не пройдет окончательно.