Я начинаю войну!

Мы уже думаем над тем, как собрать группу и вылететь с десантом в район мятежа самолетом, как захватить танки и с помощью этого танкового батальона разоружить восставшие подразделения. Собрали с двух бригад, с 4-й и 15-й, которые дислоцировались в Кабуле, 30 танкистов-водителей. К ним командиров подобрали таких, чтобы они могли одновременно быть и заряжающими и наводчиками, чтобы могли стрелять. Больше людей собрать не смогли. Переправили их самолетом в Герат. Они танки захватили и этим танковым батальоном восстановили порядок в мятежной дивизии. Все встало на свои места. Восстание было подавлено, правда, погибли два наших советника.

ГОРЕЛОВ: Они были в боевых порядках преданных правительству подразделений. Шли в бой вместе с ними. Их тела привезли мне в Кабул, и я уже из Кабула их отправил в Москву.

ВОПРОС: Кстати говоря, Заплатин (Главный советник ГлавПУРа) как относился к идее ввода войск?

ГОРЕЛОВ: Категорически был против ввода войск, категорически. Он везде докладывал то же самое, что и мы. Был категорически против. Он проделал большую работу по созданию политорганов дивизий, занимался их матобеспечением. А еще у меня был зам по боевой, советник по боевым действиям — генерал-лейтенант Демидков, замкомандующего Сибирским военным округом. Он придерживался такого же мнения.

ВОПРОС: Вот вы — главный военный советник, главный советник Политического управления, командующий сухопутных войск, начальник Генерального штаба, военный с такими погонами, с такими звездами, с боевым опытом. Вы все понимали, что нельзя, что неправильно, что будет хуже, вы об этом докладывали, вы говорили. Как же тогда и кем продавливалось решение о вводе войск?

ГОРЕЛОВ: Я все-таки уверен, что основную ответственность за это должно нести ведомство Андропова, то есть КГБ. Это они сумели убедить в необходимости ввода войск Устинова и Громыко. Потом эта тройка — Андропов, Громыко, Устинов — сумела убедить Брежнева принять это решение. А в каком состоянии генсек тогда уже был, вы знаете. Одно странно: Николай-то Васильевич рядом был, это талантливый человек, талантливый полководец. Огарков не сумел убедить их. Его уволили. Потом поставили на ветеранскую организацию, потом он и умер. С великим человеком, военным — он от мозга костей был военным, должен был министром быть — так обошлись. А что Устинов? Пошел на поводу у Андропова. Они были старые друзья.

ВОПРОС: Пытаясь сделать так, чтоб войска ввели, КГБ все-таки ошибался, или у них были свои планы, интересы?

ГОРЕЛОВ: Я не знаю, какие у них были интересы. Может быть, поднять свой престиж. В их беспомощности я убедился, когда брали дворец Амина, когда Амина били.

Они же руководили, организовывали штурм дворца. И это при живом военном советнике, генерал-полковнике, заместителе командующего округом Магомедове. Ему не доверяли, все руководство взяли на себя. И доруководились. Стали атаковать дворец-форт. А там же наш батальон — при мне еще был введен, — который охранял резиденцию Амина. Они все ходили в афганской форме. Во дворце и афганцы были — внутренняя охрана Амина. Их всех стали атаковать. Наши думают, что их атакуют какие-то мятежники. Атакующие думают, что атакуют афганцев. Все позалегли, не успев ничего понять. Тогда вводят в бой уже десантный батальон. Десант стал бить и тех и других. Сколько людей погибло! Это ж они руководили той операцией. Они армейцам не доверяли.

ВОПРОС: А почему не доверяли?

ГОРЕЛОВ: Трудно сказать, не знаю.

ВОПРОС: А Иванов, который представителем КГБ был, что считал?

ГОРЕЛОВ: Он выступал только за ввод войск. Он докладывал уже после меня. КГБ и есть КГБ.

Он выполнял задачи, поставленные перед ним КГБ, в основном действовал на поле дезинформации. Его убеждали из Москвы, он «убеждался» в присланной ему информации и на месте ее «уточнял», потом докладывал в Москву. Не Иванов «вырабатывал» обстановку, а Москва. А здесь Амин к власти пришел. Они не доверяли Амину. То есть, по их разумению, надо было вводить войска.

ВОПРОС: Когда Тараки сняли, армия это заметила, как на это реагировала армия?

ГОРЕЛОВ: Ну, халькисты ясно как отреагировали. А парчамисты, конечно, были против. Они все время думали, что придет Бабрак, все время думали только о нем, они его боготворили, Богу молились за него.

ВОПРОС: Кстати, вы с Бабраком встречались?

ГОРЕЛОВ: А как же.

ВОПРОС: Как он вам?

ГОРЕЛОВ

: Был человеком грамотным, но пьяницей. Руководить страной в силу этого не мог. А вот КГБ на него делал ставку. Он руководил: спал в одной комнате, а рядом, в соседней, спал наш человек, помещенный туда лишь для того, чтобы не давать ему пить водку.

ВОПРОС: А вы с ним встречались еще до того, как…

ГОРЕЛОВ: Как его сослать послом в Чехословакию? Встречались. И за столом у посла встречались тоже…

ВОПРОС: У Бабрака был какой-то авторитет в Афганистане?

ГОРЕЛОВ: Был, конечно, среди своих сторонников был. Богатых-то много.

ВОПРОС: А за него богатые были?

ГОРЕЛОВ: Конечно. «Парчам» — это богатая прослойка. «Хальк» — это мы с вами.